Урал в годы Гражданской войны (1918 - 1921) Опции

[ArtOleg]

«Судить буду группой по волостям»

Документы Госархива Свердловской области о репрессиях участников Западно-Сибирского восстания 1921 г.

Опубликовано в журнале «Отечественные архивы» № 6 (2016)



Западно-Сибирское восстание 1921 г. — крупнейшее выступление крестьян в годы Гражданской войны против власти большевиков и политики военного коммунизма, охватившее в середине февраля всю Тюменскую и большую часть Омской губернии, Курганский уезд Челябинской губернии, Камышловский и Шадринский уезды Екатеринбургской губернии и районы нижнего течения Оби. На его подавление были брошены четыре стрелковые дивизии, несколько стрелковых и кавалерийских полков, четыре бронепоезда и отряды частей особого назначения. К началу июня основные очаги были ликвидированы, хотя отдельные отряды продолжали сопротивление до середины 1922 г.1
В советское время история восстания исследовалась тенденциозно. Крестьяне, восставшие против продотрядов, рассматривались как «кулацкое отребье», враги советской власти2. Перелом в научных оценках и интерпретациях произошел на рубеже 1980–1990-х гг. после публикации книги тюменского писателя К.Я. Лагунова3. В современной российской историографии наибольший вклад в изучение истории восстания внес новосибирский историк В.И. Шишкин, подготовивший о событиях 1921 г. серию научных статей4 и фундаментальные сборники документов5. Тем не менее в отечественных архивах хранится еще немало ценных документов, связанных с историей восстания. Например, в Государственном архиве Свердловской области (ГАСО) в фонде Екатеринбургского губернского революционного трибунала (Ф. Р-574) отложились политдонесения и доклады о деятельности выездных сессий и отделов Реввоентрибунала Приуральского военного округа (РВТ ПриурВО) и 1-й армии труда6, направленные его председателю Н.С. Пяткову7 за период с 1 января по 5 апреля 1921 г. Они позволяют уточнить масштаб красного террора при подавлении восстания. Стоит отметить, что выездные сессии были не только инструментом карательной политики советской власти, но и орудием политической пропаганды. Судебные заседания выездных сессий РВТ проводились публично, при большом стечении слушателей. Так, одно из заседаний в Курганском уезде Челябинской губернии собрало 5 тыс. человек8. Тексты приговоров, вынесенных выездными сессиями участникам восстания, печатались в типографиях и рассылались по селам и станицам, где не только расклеивались на стенах зданий, но и зачитывались на сельских сходах.

Публикуемые документы рассказывают об одной из шести выездных сессий, направленных в районы восстания. Речь идет о выездной сессии, которая под руководством Н.В. Жирякова9 в составе члена коллегии РВТ Спицина, военного следователя И.А. Малых10, инспектора-инструктора Тиханова, секретаря общей части РВТ И.Колегова, красноармейцев Ахмаджанова, Кокорина, Мальцева, Тагирова и Слезина 17 февраля 1921 г. выехала в Шадринский уезд Екатеринбургской губернии11. Соответствующее решение 15 февраля 1921 г. принял Екатеринбургский губком РКП(б): «В прифронтовую полосу выехать трем выездным сессиям трибунала, поручив организацию сессии военному [трибуналу] совместно с губернским трибуналом. Губкому дать по одному представителю в каждую сессию»12. 21 февраля выездная сессия РВТ прибыла в Шадринск и немедленно приступила к работе. О предварительных результатах Жиряков доложил 3 марта председателю РВТ ПриурВО и 1-й армии труда Н.С. Пяткову. Этот документ сам автор назвал «полуофициальным, полутоварищеским письмом» (Док. № 10). Письмо публикуется по подлиннику, хранящемуся в ГАСО. Кроме того, в фонде Екатеринбургского губернского комитета РКП(б) Центра документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО) выявлена его машинописная копия13.
Письмо Жирякова — достоверное свидетельство о масштабах стихийного красного террора или, как его еще называют, красного бандитизма — внесудебных расправах низового актива партийных и советских органов над неугодными лицами. В 1920–1921 гг. это явление получило широкое распространение на Урале14 и в Сибири15. Особенно ярко оно проявилось в ходе подавления Западно-Сибирского восстания16. Публикуемые документы наглядно показывают, сколь уродливые формы принял красный бандитизм в Шадринском уезде: сотни крестьян, арестованных в зоне восстания волостными партийными ячейками без всяких доказательств, 60 расстрелянных в одном только селе Мехонском, самовольные конфискации, грабежи, мародерство (с арестованных снимали шубы, валенки, отбирали деньги и т. п.) (Док. № 8, 9, 10). Характерно, что Жиряков не решился возбудить уголовные дела против советских и партийных работников, замешанных во внесудебных расправах над крестьянами Шадринского уезда, он лишь угрожал судебным преследованием в случае продолжения красного бандитизма. Естественно, эта мера оказалась малоэффективной: осенью 1921 г. все в том же селе Мехонском членами местных сельскохозяйственных коммун было убито в ходе внесудебной расправы еще 10 местных жителей17.
Централизованный красный террор тоже был жесток, но все же более рационален, чем хаотичный красный бандитизм. Предложенная Жиряковым в инициативном порядке система наказаний участников восстания (расстрел — для главарей и активных участников, конфискация имущества — для рядовых участников, денежные штрафы — для поддержавшего восставших мирного населения) в целом соответствовала инструкциям и указаниям, которые давались вышестоящими органами власти18. Стоит отметить, что Н.С. Пятков дал Жирякову «добро» на применение этих карательных мер (Док. № 11).

Читать далее

[ArtOleg]

Чехословацкие легионеры с захваченной у красноармейцев артиллерией в районе села Сабик. 1918 г.