Статьи Екатеринбург Свердловск., Различные заметки о городе. Опции

[1723]

Статьи Екатеринбург=Свердловск.
Скан из книги "Екатеринбург торговый".

[Александр]

Статья в газете "Уральский рабочий" от 2007 г.

С Бажовым по рынкам

Из всех воспоминаний о Екатеринбурге, может быть, самые интересные принадлежат перу Павла Бажова. Природный ум, врожденная наблюдательность, талант бытописателя, интерес к жизни, к непарадным ее сторонам выгодно отличают мемуары Бажова от записок заезжих путешественников.

От блеска до «смрадного духа»
Павел Петрович приехал в Екатеринбург десятилетним мальчиком и навсегда сохранил в памяти то потрясающее впечатление, которое произвела на него встреча с огромным, в его тогдашнем восприятии, городом, Позже он просто и искренне описал это навсегда оставшееся с ним воспоминание. Что же в первую очередь привлекло внимание юного Бажова? Как и любого ребенка, его интересовало все большое, блестящее, необычное и те места, где кипела жизнь. Бажов родился в Сысерти, за сотни верст от Екатеринбурга, попав в город, он чувствовал себя первооткрывателем, преодолевшим немалые расстояния в поисках неведомых земель.
Итак, 1889 год. В России правит император Александр III, в Париже публика потрясена стальной башней инженера Александра Эйфеля, в Америке изобрели счетную машинку, способную читать перфокарты. Екатеринбург в ту пору — крупнейший населенный пункт на Урале, имеющий статус уездного города в Пермской губернии. Здесь нет ни водопровода, ни канализации, ни электричества, но уже открыто регулярное железнодорожное сообщение с Пермью и Тюменью. В том году в городе побывал Дмитрий Менделеев, в следующем — ненадолго остановится на пути к Сахалину Антон Чехов. Городским хозяйством управляет Илья Симанов — один из самых способных и деятельных руководителей города за всю его историю. Как доказательство успехов своего правления, он готовит к изданию статистический справочник «Весь Екатеринбург», в котором впервые будут закреплены названия улиц и нумерация домов.
Но сысертского мальчика мировые проблемы и политика не интересуют. Он живет другими мыслями и другими впечатлениями. «Приближался город, — вспоминал Бажов. — С южной стороны он начинался по линии нынешней улицы Фрунзе. Тогда это была еще одинарка, обращенная в сторону просторного выгона с пожелтевшей, пропыленной полянкой. Вечер был ясный, тихий, но чувствовался какой-то «смрадный дух». Иногда он становился заметнее, иногда ослабевал. Так вот какой город! Пыли шапка, на подъезде стошнить может. Первый квартал ничем не отличался от нашего заводского. Такие же домики. Один побольше, другой поменьше. Даже почва такая же, как по нашим улицам». Южная часть Екатеринбурга в старину называлась Заимкой, и «смрадный дух» стоял здесь уже более столетия. Здесь располагались салотопенные, мыловаренные производства, составлявшие немалую статью доходов купечества.

Лики старых площадей
Вскоре ожидания встречи с большим городом оправдались: «После спуска с горы собственно и начался город. Особенно удивил меня целый квартал каменных домов при выходе улицы на Александровский проспект. Эти каменные дома с невиданными раньше колоннами, с тротуарами из широких плит привели в полный восторг. При выезде на пересекавшую улицу впечатление нового не ослабело. Справа красивый каменный мост с чугунными перилами между каменных столбов, налево прямая широкая улица — Александровский проспект. Он замощен уже во всю ширину. Это и понятно, так как здесь проходил Сибирский тракт. Движение по вечернему времени было сильное. Стало хлопотливо». Квартал каменных домов, которому дивился Павел Петрович, — современная улица Чапаева, а Александровский проспект — Декабристов.
«Отец, не перестававший знакомить меня с городом, указав на мост, проговорил: «Там вон, за мостом-то, квартал только подняться, и будет Конная площадь, куда лошадей-то приводят». Мне, разумеется, захотелось сейчас же «хоть одним глазком взглянуть» на эту площадь, но мои родители дружно заговорили, что ехать еще далеко, время к вечеру, заворачиваться по тракту трудно». Отец Бажова показывал ему на то место, где сегодня Парк имени Павлика Морозова, а полтора века тому назад в июле, на Петров день, проходила крупнейшая на Урале ярмарка скота. Отсюда название площади — Конная, или Сенная. Один из старожилов объяснил: «Городу площади нужны, особенно Конная. Чуть не всю степь приучила свои табуны сюда сгонять. И наш народ почитай со всех заводов сюда за лошадьми собирается, и ведь каждый что-нибудь с собой на продажу привезет». Детское любопытство не позволяло ждать долго, и вскоре Бажов был на площади: «На глаз это казалось огромным. На двадцати гектарах было во время ярмарки тесно. Удивительно, как в этой тесноте ухитрялись пробовать коней, до того не знавших узды. Торг шел бойко, под лозунгом: «как издастся» (как получится).
Продолжим путешествие с Бажовым: «Дорога шла на Хлебный рынок. Там стояли ряды деревянных лавок, где торговали зерном и мучными товарами, тут же раскинуты палатки с продажей яблок». Этот рынок находился на месте современного дендрологического парка на улице 8 Марта. Иначе его еще называли «Обжорка» или «Обжорный ряд» — очень важное для городской экономики место. На Хлебном рынке кроме возов с зерном, мукой, рыбой и всем, что только делалось съедобного в окрестностях, стояли лавки с дешевой, безвкусной, но очень жирной и сытной едой. Ее раздавали, разливали, раскладывали горячей прямо у прилавков. Своеобразный общепит для средних и бедных городских слоев. Разумеется, «Обжорка» была предметом паломничества полуголодных семинаристов и местом постоянных драк «городчиков» с «духовными» (учащихся гимназий и духовных училищ).
Напротив «Обжорки» располагалась Щепная площадь. Она занимала внушительное пространство перед Ново-Тихвинским женским монастырем (современная Зеленая роща), между улицами Куйбышева и Декабристов.. Туда Бажова повели, чтобы купить сундучок, заменявший знакомые нынешним школьникам ранцы. «Здесь тогда были ряды лабазов с просторными навесами, — писал Павел Петрович, — под которыми выставлялся такой товар, как телеги, санки и горки сундуков. Помню, меня удивило, что щепным товаром назывались и зеркала, и обои. В одном месте ожесточенно рядились (торговались) около ямской телеги. У других лабазов народу было не видно. Только ходила группа женщин, присматривавших горку для невесты». Название площади говорит о том, что на ней велась торговля преимущественно изделиями из дерева: «Дороги, выходившие на эту площадь с трех улиц, сходились в одну «лаженную» около лабазов. Конное движение здесь было сильное, так как тут «спрямлялся» Сибирский тракт. Этим, вероятно, и объяснялось, что именно здесь «на ходу» открыли торговлю колесами, оглоблями, телегами, а потом она захватила и домашние вещи».
После Щепной отец повел Бажова на Толкучий рынок на Коковинской улице. Современному горожанину не надо долго объяснять, где это, так как рынок сохранился там и до наших дней. Улица Коковинская — ныне Шейнкмана, речь идет о Центральном рынке. «Там тоже были ряды лавчонок с небольшими навесами, где болталось разноцветное тряпье: пояски, ленточки, платочки. Здесь выбрали мне картузик: моя шляпа-катанка не подходила для города. Народу на этой площади было гораздо больше, особенно там, где продавали вещи с рук».
Но по-настоящему серьезная торговля и серьезная реклама встретилась только в центре. Павел Петрович так описал свои первые впечатления: «С Уктусской улицы повернули на Главную — лучшую часть города. Сама по себе эта главная улица была не похожа на остальные. Посередине обсаженная деревьями дорожка для пешеходов. В начале каждого квартала у прохода на эту дорожку с той и с другой стороны небольшие лавочки, около которых толпится народ. Пьют «кислые щи», «баварский квас», ребята отходят с разноцветными трубочками, в которых, как я вскоре узнал, продавался мак с сахаром. Около лавочек прохаживался или стоял городовой. На этой же части пути увидел вывеску: «Продажа металлов... графини Стенбок-Фермор». Мудреную фамилию запомнил со всей цепкостью ребячьей памяти». Здесь Бажов описывает современную улицу Ленина, раньше называвшуюся Главный проспект. Графиня Стенбок-Фермор — владелица Верх-Исетского завода. В лавках перед входом в сквер по Главному проспекту продавали пиво местного производства под многообещающими названиями: «Баварское», «Венское» и т. п. О его вкусовых качествах говорят прозвища, которыми наградил его народ.

...И был Гостиный двор
Витрины центральных магазинов неумолимо влекли к себе Бажова, питая его богатое детское воображение: «Надо было постоять у часового магазина, где в одном окне видна была качающаяся на маленьких качелях девочка, а в другом китаец, отсчитывавший секунды покачиваньем головы. Интересными были витрины меховых магазинов, где выставлены чучела зверей. Кроме родного топтыгина, волков, лисиц, барсуков, здесь можно было видеть и «читаных» зверей: льва, тигра, пантеру, ягуара. Понятно, что мимо таких окон нельзя было пройти без получасовой остановки. Надо было все заметить, чтоб потом рассказать своим заводским товарищам во всей подробности». Этот экзотический магазин принадлежал очень известной в ту пору фирме — «Торговому дому Братьев Макаровых». Начинали Василий и Иван Макаровы с торговли шапками, в 1888 году построили в центре города рядом с Гостиным двором двухэтажный каменный торговый павильон (Театральный переулок, 5).
Гостиный двор, проще говоря рынок («гостями» в старину называли купцов, отсюда необычный для нашего уха топоним — «гостиный двор»), на Павла Петровича произвел неприятное впечатление своей «угрюмостью и старомодностью», тогда как толкучка внутри Гостиного двора заинтриговала, «собственно, не самая толкучка, а стоявшее в центре квадрата небольшое здание вроде часовенки, с необыкновенно толстыми каменными стенами и тяжелыми ставнями. Здесь торговали золотом и драгоценностями. Ребята относились к этой лавочке с особым почтением, нередко обсуждая вопрос, «могут ли воры добиться при таких толстых ставнях и стенах».
Скептическое отношение Бажова к Старому гостиному двору понятно, он доживал свой век. Вскоре повсюду в центре начали возводить многоэтажные торговые комплексы, и неказистые каменные лавки Гостиного двора казались анахронизмом. Во время чисток крыш одного только голубиного помета снимали до 15 возов в день. Все приходило в упадок и грозило разрушиться. Новый Гостиный двор успели сделать только с западной стороны — пришла война, потом революция... Но как причудливо тасует карты время. Кажется, какая-то генетическая память сохраняет за главной торговой площадью ее прежнюю роль вот уже не одно столетие. ЦУМ заменил собой Гостиный двор, а уличная розничная торговля оккупировала все углы и щели по соседству. Но, с другой стороны, прогуливаясь по тихим аллеям парков на местах бывших Сенной и Хлебной площадей, невозможно себе далее представить, какая бурная жизнь кипела здесь еще совсем недавно.

Артём БЕРКОВИЧ