Свердловская область во времена ВОВ Опции

[komendor]

У нас есть тема про Свердловск во времена ВОВ, но такой же темы про Свердловскую область нету. Хотелось бы восполнить этот пробел.

Ирбит во время ВОВ (1 из 2)
Я. Л. Герштейн, А. И. Смирных «Ирбит», 1981, стр. 84—88

Идёт война народная

Наказ сыновьям

Номер городской газеты «Коммунар» от 22 июня 1941 года печатался ещё в мирное время. Газета писала о том, что в городском саду и сосновой роще состоятся массовые гулянья, в колхозах — праздник последней борозды. Город планировал обычный выходной день. А он стал первым днём войны.
Война! Ирбитчанам не забыть накалённой, взбудораженной атмосферы тех дней, бурных митингов, на которых звучали короткие речи-призывы, речи-клятвы. 600 работников диатомитового комбината потребовали считать их мобилизованными.
— Обязуюсь собирать ежедневно пять прицепов сверх задания! — заявил на митинге в сборочном цехе автоприцепного завода стахановец Кузьма Буланов.
Мысли и чувства восьми тысяч ирбитчан, собравшихся на площади Ленина, выразил в своём выступлении первый секретарь районного комитета партии Н. И. Баканов.
— Призываю женщин заменить мужчин, уходящих на фронт! — взволнованно заявила на городском митинге комсомолка Анастасия Ступина.
На второй день войны в заводоуправление автоприцепного завода пришли 20 ирбитчанок и попросили направить их на работу вместо мужей, уходящих на фронт. Комсомолка Оля Боброва встала за станок, где работал её брат. Вскоре на автоприцепном женщины стали кузнецами, вагранщиками, литейщиками.
— Будем работать на тракторах! — бросили клич Мария Азева и Анна Бархатова.
Забегая вперёд, скажем: на весь Урал прославилась в военные годы женская тракторная бригада Домны Ефимовны Ларионовой. За трудовой подвиг Ларионову наградили орденом Ленина.
В первый же день войны на сборный пункт явились первые добровольцы — кузнец горкомхоза Е. Вятчин, воспитатель детдома А. Годов и другие. Рабочий автоприцепного завода П. Деревнин писал в заявлении: «Прошу зачислить в танковую или пулемётную часть: владею обеими специальностями». Заявление А. Фадеева, работника лесоуправления, напоминало присягу: «Я, как коммунист, клянусь перед партией и перед всей нашей страной, что буду драться до последней капли крови. Моё место на фронте».
В дежурной комнате военкомата папки разбухли от заявлений.
Ирбитчанин Пётр Кузьмич Дудин в письме «Мой наказ сыновьям» писал: «Отправляя на передовые позиции своих сыновей, я даю им наказ: будьте смелыми, решительными, сражайтесь геройски за Родину, не жалейте сил, бейте фашистов беспощадно. Разите извергов в самое сердце. Сыновья мои, от всего сердца желаю вам и всей славной Красной Армии быстрее разгромить врага. Я уже сед, руки мои покрыты морщинами, но знайте, что ваш 67-летний отец будет честно трудиться, укреплять тыл».
Солдатские шинели за годы войны надело более 26 тысяч ирбитчан. Почти все выпускники медицинского техникума ушли в действующую армию.
Ирбит в числе остальных уральских городов стал кузницей оружия и снаряжения для фронта. Под руководством городской партийной организации ирбитчане в короткий срок перестроили работу промышленных предприятий. Автоприцепному заводу сразу добавилось задание по выпуску прицепов и походных кухонь. Кроме того, пришлось выполнять срочные заказы фронта по производству боеприпасов. Кирпич диатомитового комбината понадобился на строительство новых домен Урала и Сибири. Швейники города обеспечили обмундированием в общей сложности несколько дивизий. Леспромхоз срочно наладил выпуск армейских лыж, винтовочных и автоматных прикладов. Стало законом: фронт требует — должно быть сделано!
На плечи Ирбита легла ещё одна забота. 17 ноября город встретил рабочих Московского мотоциклетного завода.
— Потеснимся,— сказали москвичам в райкоме партии,— ну а уж кому не хватит места на квартирах, отдадим под жильё кинотеатр.
В декабре подошли эшелоны с оборудованием, материалами. За неимением лучшего мотоциклетному предоставили постройки пивоваренного завода. Через два месяца завод обязан был дать фронту машины. Задача почти непосильная. Город выполнил её по-фронтовому. Не случайно группу работников наградили орденами Красной Звезды.
И вот он стоит на путях, первый эшелон мотоциклов, собранных в Ирбите. На митинге многие не могли скрыть радостных слёз. Это было 25 февраля 1942 года. А через месяц правительственное распоряжение: строить в Ирбите новый мотоциклетный завод.
На стройку вышел весь город. На болотистом пустыре, затянутом низкорослыми березками, камышом, поднялись пусть и не совсем добротные, но всё-таки сносные заводские корпуса. За годы войны в невероятно трудных условиях Ирбит выпустил около десяти тысяч мотоциклов.
Город гостеприимно принял и другие эвакуированные предприятия. В первую военную зиму прибыло 45 вагонов оборудования с подмосковного завода «Акрихин». К лету 1942-го новый завод (его разместили в корпусах водочного) начал выпускать стрептоцид. Правительственное задание было выполнено. В том же году нынешний химико-фармацевтический освоил производство наркозного эфира и сульфидина, а в 1944 году выпускал для госпиталей уже 12 лекарственных препаратов.
Тяжёлые испытания выпали и на долю диатомитового комбината, который уже именовался стекольным заводом. Сюда эвакуировались самый большой в стране Константиновский стекольный завод из Донбасса и первый в России Ленинградский фарфоровый завод, тот самый, что основал Ломоносов. Ирбитскому стекольному, единственному в стране, пришлось изготовлять изоляторы для свеч двигателя внутреннего сгорания.
В это время на уральских танковых заводах внедрялась скоростная автоматическая сварка, что позволяло увеличить производительность труда без малого в сорок раз. Бесперебойную работу сварочных автоматов сдерживала нехватка электродов. Электрод же не изготовить без жидкого стекла. И 10 декабря 1941 года стекольный завод получил важное правительственное задание. Для проектирования, постройки нового цеха давался немыслимо короткий срок — 20 дней. Стояли сорокаградусные морозы. Но люди сутками не уходили со строительной площадки. Руководили работами Т. Окальник и Д. Мельвиленко. Задание удалось выполнить в срок. При скоростном сооружении цеха особо отличились инженер А. Соколов, каменщики В. Сумин, Я. Конев, трубопроводчик Ф. Полуянов, кузнец П. Дуганов, слесарь Я. Молочков и другие.
Вместе с партийными работниками на самых трудных стройках стекольного завода постоянно был первый секретарь райкома партии Александр Паршуков. Он отточил свой, единственно верный в ту суровую пору стиль работы. Беседуя с человеком, Паршуков одновременно помогал ему в деле: каменщику — вести кладку, плотнику — тесать бревно, кроймить доску. На свой последний, крайне беспокойный пост Паршуков заступил тяжелобольным. Переутомление, простуда быстро подтачивали его слабое здоровье. До Победы он не дожил. Над его могилой не рвал тишины винтовочный салют, но секретарь райкома ушёл из жизни как солдат. Много лет спустя город увековечил его память, присвоив ему звание почётного гражданина.

Шесть часов у пламени

Сейчас уже трудно представить, чтобы над стекловаренной печью была деревянная крыша, а возле печи — деревянный пол. А тогда было так. Под деревянной крышей завод первым в стране стал выпускать машинным способом сталинит — стеклянную броню для танков, кораблей, самолётов-штурмовиков, тех самых «летающих танков», которые наводили ужас на гитлеровцев.
Рабочим около печи приходилось подчас не легче, чем солдатам в бою. Однажды из свода раскалённой печи выпало несколько кирпичей. Попытка поставить их на место только усугубила беду. Казалось, выхода нет: кто отважится заделать свод, когда жар в печи достиг 1400 градусов? Но и остановить печь, где 80 тонн почти сваренного стекла, значит потерять несколько дней. А время военное! Вызвался коммунист каменщик Илларион Иосифович Туханов.
— Я попробую починить печь на ходу!
Шесть часов продолжался рискованный поединок с огнём. Не раз прогорала спецодежда. Туманилось сознание, тогда обессиленный каменщик на время оставлял печь. Его отливали водой. Отдышавшись, Туханов опять принимался за дело. Он победил. За мастерство, мужество его наградили орденом Трудового Красного Знамени. После войны на праздничных демонстрациях Илларион Иосифович часто и по праву нёс знамя Государственного Комитета Обороны, переданное стекольному заводу на вечное хранение.
Фронту требовались мощные прожекторы. В январе 1943 года стекольный завод получил очередное срочное задание — освоить производство стёкол для прожекторов. Коллектив цеха вертикального вытягивания стекла под руководством Константина Гуляева работал упорно. В рекордный даже по тому времени срок — на восьмой день — смена мастера-коммуниста Николая Назарова дала первое стекло. Отличились мастер второй руки Борис Ивановский, мастер-коммунист, нынешний главный инженер завода Иван Алексеевич Шапошников. Трудно переоценить тот вклад, который внёс стекольный завод в развитие авиационной и танковой промышленности. Почти половина всех танков была оснащена смотровыми блоками из ирбитского стекла, треть всех самолётов-штурмовиков имела нашу «стеклянную броню».
Московские машиностроители и химики, украинские стекловары, ленинградские мастера фарфора пополнили и укрепили ряды рабочего класса Ирбита, обогатили его своим производственным опытом, технической культурой. Но основной костяк рабочих города составляли всё-таки ирбитчане. Женщины, подростки сумели заменить мужей, братьев, отцов. Одни овладели профессией непосредственно на рабочем месте, другие — в школе фабрично-заводского обучения. Только школа ФЗО № 17 подготовила к октябрю 1944 года 1150 молодых рабочих. Её выпускники составили основу рабочего коллектива на стекольном заводе. Трудились они замечательно. Тоня Федорова через год стала известной в Ирбите стахановкой, работала за троих, обучила пять девушек. Её назначили бригадиром. Бригада вызвала на соревнование соседнюю, Александры Баталовой, обе в четыре раза перекрывали сменное задание.
Все заводы в городе работали на полную мощность. По сравнению с 1940 годом выпуск продукции в 1944-м увеличился почти в четыре раза. Родина оценила заслуги ирбитчан: большую группу наградили орденами и медалями.
Запевалами движения тысячников в нашем городе стали молодой обжигальщик стекольного завода Константин Фёдоров, токарь этого же предприятия парторг механического цеха Фёдор Гайдуков, бригада кузнецов Михаила Палкина с автоприцепного завода.
— Как снайперы на фронте, так и я в тылу решил вести счёт сверхплановой продукции,— заявил Гайдуков.
Парторг сутками не выходил из цеха, выполняя срочные задания.
Трудовой взлёт был поистине удивительным. Штамповщица Нина Новопашина, применив приспособление слесаря Николая Юхалова, выполнила за смену... 60 норм! Токарь автоприцепного завода Вилен Шепетиновский справился за смену с двухнедельным заданием. Кстати, о судьбе Шепетиновского и своеобразном подвиге его матери Сары Ефимовны Шатловой. Вилен вскоре ушёл добровольцем на фронт и погиб, а его мать до самой своей недавней кончины ежегодно вносила через партбюро автоприцепного завода в фонд мира немалую сумму из скромной пенсии. Ей очень хотелось, чтобы ничьи дети на земле не гибли.
То, на что в мирное время требовались месяцы, стало делаться в считанные часы. Рабочим столовым, госпиталям Урала понадобилась посуда. Печь полуфарфоровой посуды пустили за восемь дней вместо двух месяцев. Сейчас в заводском музее можно видеть тарелки, чашки тех лет.
Соревнование началось с 1941 года, когда на заводах возникли комсомольско-молодёжные бригады. В октябре 1943-го в нашем городе было 44 таких бригады, в декабре — более ста. Ирбит в годы войны по-настоящему стал промышленным, рабочим, значение его повысилось. 2 мая 1943 года Президиум Верховного Совета СССР перевёл его в категорию городов областного подчинения.

[komendor]

Берёзовски в ВОВ
Г. П. Тетёркин «Город Берёзовский», 1998, стр. 141—145, 158, 178—180, 183—184

Глава 5. РОЖДЁННЫЕ ТРУДОМ

ГОРНЯЦКАЯ СЛАВА

Мы за ценой не постоим

«Всё для фронта, всё для победы!» — под таким лозунгом работала вся страна. Этот лозунг был главным и для комбината «Берёзовзолото». В 1942 году ушли на фронт десятки опытных инженеров, техников, квалифицированных рабочих. Среди них — техрук старательской артели № 5 Г. С. Варфоломеев, начальник техснаба В. И. Фыгин, секретарь парторганизации Ленинского рудника Л. М. Злобин. В 1943-м в Уральский добровольческий танковый корпус вступило немало горняков, в том числе сменный мастер Кировского рудника В. М. Мореев. Многие не вернулись с полей сражений — вечная им память!

Ушедших на фронт мужчин заменили их жёны и сёстры: в 1942 году на комбинат принято 546 березовчанок. Если в начале войны женщины составляли треть работников, то к началу 1944-го — более половины. Матери ушли в шахты, значит, надо расширять сеть детских садов. Работу эту возложили на жену управляющего комбинатом Т. Д. Собачкину. Было пять детсадов на 400 мест — стало десять на 740 мест. В 1944-м комбинат открыл в Ленинском посёлке детдом для 100 малышей и подростков, чьи отцы погибли на фронте.
С 1 мая 1942 года в стране развернулось Всесоюзное социалистическое соревнование работников промышленности. На комбинате оно шло под девизом: «Больше золота, вольфрама, кобальта, боеприпасов на разгром врага». В 1944-м золотодобытчики перекрыли задание на 35,6 %. Пять раз березовчане получали третью премию во Всесоюзном соревновании. Очень гордились этим, ведь предыдущий год для шахтёров оказался неудачным.
Перевыполнили и план «оборонки». Напряжённо и ритмично работал мехзавод, производящий снаряды для «катюш» и ручные гранаты Ф-Т. За ударный труд награждены правительством токари Коньшин, Успоров, Полевин, Устюжанин, директор Сарафанов. Управляющий комбинатом К. П. Собачкин за перевыполнение плана по выпуску боеприпасов в августе 1942-го был награждён орденом Красной Звезды. Сотрудники установки «КМ», выпускавшей металлический кобальт, отмечены значками «Отличник соревнования». Среди них — И. С. Брохин, Н. М. Буховский, Е. В. Доброхотова, З. А. Реш, Т. С. Викулов.
В начале 1942-го комбинату передаётся Берёзовское шеелито-вольфрамовое месторождение. На его основе создается рудник, ведётся строительство горнотехнических сооружений. С Ленинского рудника сюда перешли 150 рабочих. Уже в сентябре началась добыча руды и обработка её на обогатительной фабрике, порой планы добычи перевыполнялись вдвое-втрое. Выпуск вольфрамового концентрата — немалый вклад березовчан в оборонную промышленность.
Одна из главных забот — добыча топлива для собственной электростанции. Шахтёры, старатели, специалисты всех подразделений комбината направлялись на торфополя для добычи, сушки и штабелировки топлива. Пришлось призвать и сезонных рабочих из колхозов Чувашии, Башкирии, Пензенской области. Дело хлопотное — всех надо обеспечить жильём, питанием, одеждой.
Но всё-таки основной заботой было ускорение темпов золотодобычи. Из-за недостатка рабочих рук и необходимости экономить электроэнергию пришлось поставить на мокрую и сухую консервацию ряд шахт, в первую очередь старательских.
Для стимуляции работников на очистных работах оплату производили с грамма добытого золота, ввели дополнительный отпуск муки: один килограмм за каждый сверхплановый грамм золота. Шахтёрам, выполнявшим свыше двух норм, присваивалось звание «мастер забоя» с доплатой 100 рублей в месяц. Старались максимально внедрить многозабойное и многоперфораторное обуривание. Развернулась сеть стахановских школ, где передовые рабочие делились опытом с новичками.
Жизнь в тылу была тяжкой. Много печальных событий случилось в 1943 году. В январе сгорел генератор на электростанции, в апреле загорелась шахта № 531, в июне грозовым разрядом разбило столбы высоковольтной линии, из-за отключения электроэнергии затопило шахту им. Ленина. От несчастных случаев в том году погибло несколько человек. В декабре жителям города строго предписали: пользоваться лишь одной лампочкой мощностью не более 60 ватт.
Трудная работа в шахте, аварии, похоронки, идущие косяком с фронта... Что и говорить — приходилось тяжело. Руководство комбината беспокоилось о ежедневном питании людей — на одну голую карточку долго в забое каёлкой не помашешь. Поэтому комбинат стремился поддержать совхозы: в 1943-м сотни шахтёров отправлялись не в забой, а на заготовку сена, уборку картофеля и овощей. Конторский же люд, а также работники цехов с семи утра до полчетвёртого трудились на своих привычных местах, а с 16.30 до 20 часов — в поле. За рудниками и цехами были закреплены поля для ухода и уборки. Сверхплановый урожай поступал в распоряжение коллектива. Золотопродснаб вплотную занялся заготовкой ягод и грибов. В июле 1944-го К. П. Собачкин подписал приказ о санаторном обслуживании ослабленных рабочих комбината. В санатории на 50 человек кормили четыре раза в день, или, как говорится, «до пуза».
Вот ещё один красноречивый факт из жизни того времени. В Первомайском посёлке построили помещение исправительно-трудовой колонии, и с июля 1944-го заключённые отправлялись на работы по разным точкам комбината, в том числе и в шахты.
Из шахт наиболее перспективной в военные годы выглядела «Южная». В апреле 1944-го вышло постановление ГКО «О развитии золотодобычи». Наркомцвет определил конкретные меры по Берёзовскому комбинату. Потому и была начата осенью отработка опытного блока на горизонте 112-го метра. В то же время потихоньку началось восстановление прежде законсервированных шахт.
Стали возвращаться домой фронтовики. Выписался из госпиталя ст. лейтенант П. М. Афанасьев, раненный на Курской дуге. В октябре он уже работал начальником старательского отдела. Наш земляк награждён орденом Отечественной войны I степени, медалью «За отвагу», а в мирное время — двумя орденами Трудового Красного Знамени. Демобилизовался по ранению ст. сержант А. М. Райдугин. На его груди тоже блестело немало наград. Вернулся капитан Л. М. Злобин и возглавил приисковый комитет профсоюза. Позднее к военным его наградам — ордену Красной Звезды, Отечественной войны I степени, медалям — добавился орден Трудового Красного Знамени.
Близился победный час. Всё больше думалось о мирном труде, подводились итоги нелёгких военных лет. За 1942—1944 годы страна получила из Берёзовского 2442 килограмма золота. Больше половины было добыто старателями.
(стр. 158)
1941 год комбинат «Берёзовзолото» начинал на подъёме, с хорошим настроением. План полугодия выполнен досрочно. Но в первые же военные дни красноармейцами стали 267 забойщиков из 461, все горные откатчики и половина слесарей. В армию были отправлены 18 автомашин, 100 лошадей и два трактора. В забой спустились женщины и подростки. В августе комбинат получил спецзаказ на выпуск оборонной продукции. А в январе 1942-го началась выплавка металлического кобальта: ещё не остывшим его тут же грузили в ящики. Забот у управляющего прибавлялось. И всё же итоги 1941 года оказались неплохими: добыто 2534 кг золота — на 122 кг больше, чем в 1940-м.

ТОРФ ДЛЯ УРАЛМАША

«Монетка — гордость моя!»

(стр. 178—180)
Война круто изменила всю жизнь торфопредприятия. Более пятисот мужчин ушло на фронт, 349 погибло в боях (вечная им память!). Их места у машин на торфяных полях заняли женщины. Работали самоотверженно. Лучшие коллективы удостаивались чести называться «фронтовыми бригадами», «гвардейско-фронтовыми бригадами». Первыми это звание завоевали бригады Н. И. Баландина, Д. И. Варюшкиной, М. И. Ивановой, И. Ф. Сапунова, К. С. Хворовой, А. А. Лапилиной, З. И. Горячкиной, А. Т. Земцовой.
В Монетном разместился эвакуированный из Ленинграда Всесоюзный научно-исследовательский институт торфяной промышленности, который на базе МТП продолжал свои работы. В средней школе расположился госпиталь. Шефство над ним взяли школьники и домохозяйки. Когда была снята блокада города-героя Ленинграда, в посёлок прибыли сотни истощённых от голода людей. Их окружили теплом и заботой, помогли восстановить здоровье. Родными стали для монетнинцев и привезённые в посёлок польские дети-сироты.
Предприятие работало на оборону. В центральных мехмастерских, переименованных в ноябре 1941-го в спеццех, был освоен выпуск комплектующих деталей для легендарных «катюш». «Как механизировать труд и дать стране больше торфа?» — эта мысль не давала покоя рационализаторам. В 1942 году, под руководством главного механика И. С. Учвата, они реконструировали элеваторную машину, которая заменила тяжёлый труд четырнадцати рабочих-карьерщиков. Сотрудники института на её основе разработали более совершенную конструкцию багерно-элеваторной машины (БЭМ). Эффективность её была настолько очевидной, что она быстро распространилась на торфопредприятиях страны. Позже БЭМ поставили на гусеничный ход, придали ей две стилочные машины, и производительность труда возросла втрое.
За образцовое выполнение военных заказов группа работников в 1943 году была отмечена правительственными наградами. Кавалером ордена Трудового Красного Знамени стала бригадир уборки торфа Е. И. Хренкина, орден «Знак Почёта» получили директор Н. Н. Голованов, главный механик И. С. Учват, токарь И. П. Моторин. Бригадир И. Ф. Сапунов удостоен медали «За трудовую доблесть». Позже был награждён орденом Ленина Д. Ф. Серебряков.
Рабочие МТП с честью выдержали тяжёлые испытания военного времени, бесперебойно снабжая торфом выпускающий оборонную продукцию Уралмаш. 2800 торфодобычиков наградили медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.». В их числе начальник производственного отдела А. А. Ягунов, главный инженер Г. Д. Горбутович, бригадиры Л. В. Холодова, М. М. Якунина, М. П. Лакаев, главный энергетик П. П. Кушвиденко, начальник участка Е. К. Аронов, начальник отдела связи П. В. Червинский.

Лосиное торфопредприятие

(стр. 183—184)
Нападение фашистской Германии на СССР изменило созидательный труд лосиновских торфозаготовителей. Вся экономика страны была переведена на военный лад. Лосиновцы даже выдвинули лозунг: «Каждая торфина — по врагу мина!»
Большинство мужчин ушло на фронт. В 1942 году необходимость заставила комплектовать женские бригады по добыче торфа. Работа в карьере трудная, и поэтому подбирали наиболее сильных и выносливых. Начальник 3-го участка И. Ф. Коробов, придя в общежитие вместе с парторгом и профоргом, спросил: «Добровольцы на добычу торфа есть?» Первой откликнулась бригадир М. С. Киселёва. «Ну что ж, Иван Филимонович, попробуем!» — сказала она своим грубоватым голосом. Её поддержали О. Пашенина, П. Никифорова, М. Зайкова, Н. Шахова. На 3-м участке было создано 14 бригад, почти столько же и на 2-м участке.
«Трудно было вначале,— вспоминает Н. П. Шахова (ныне Субботина),— нужна была сноровка — успеть снять с конвейера торфину весом в 32 килограмма и положить на поле стилки. Как-никак — два пудика! Руки от натуги краснели и распухали. Ещё труднее было тем, кто передвигал заднюю тележку. Бывало, упадёт она — все бежали на помощь. Отдыхали попеременно — по 2 человека из бригады. Единый выходной объявлялся только после сезона. Работали по 12 часов, а во время пересменки сутками не уходили с поля.
17—20-летние девушки работали наравне с мужчинами. Норма за смену — 40 тысяч кирпичей. И никто не жаловался, не стонал. Однажды потребовалось перегнать багер с одной стороны массива на другую. Расстояние больше километра, а тут дождь хлынул, как из ведра. Никто из девчат не ушёл, не спрятался. Все до ниточки вымокли, много тяжестей перетаскали, но работу выполнили».
В 1944 году на смену канатному транспортеру пришли стилочные машины. Вместо двадцати человек в бригадах стали работать семь, значительно возросла производительность труда. Но сушка и уборка производились вручную. В летнее время большую помощь оказывали учащиеся школы № 21, они перевернули миллионы торфяных кирпичей, поставили их в нужное положение — под лучи солнца. Вот так, напряжённо, превозмогая все трудности военного времени, работали лосиновские торфозаготовители. Они обеспечивали оборонные заводы высококачественным топливом, понимая, что это нужно для фронта, для победы. Свои чувства работницы выразили в незамысловатом стихотворении:
Каждая змейка, каждая клетка,
Штабелей торфа каждый ряд —
Это винтовка, это танкетка,
Это орудие, это снаряд!

Кочинская канава

(стр. 187—188)
Наиболее трудоёмкая работа на подготовке болот — рытьё валовой канавы — конусообразного рва глубиной в три метра и шириной в верхней её части в два с половиной. Этим всегда занимались самые сильные мужчины. Когда подошла очередь Мочаловского болота, наступила первая военная осень. Здоровые мужчины один за другим уходили на фронт, пока не остался здесь один — известный стахановец, бригадир добычи торфа Пётр Федорович Кочин. А в помощь ему выделили мальчишку-подростка.
* * *
— Что же мы вдвоём будем делать? — всполошился помощничек.— Нам ведь на год, наверное, хватит работы с этой канавой.
— Ничего не поделаешь, Ванюша, немец-то к Москве прёт, надо его останавливать, а к нам кого-нибудь пришлют на подмогу.
Но на подмогу к Кочину никого не присылали. Так и работали они всю зиму вдвоём. Приходили рано утром, снимали полушубки и принимались за дело.
Кочин работал красиво. В его сильных руках лопата послушно врезалась в толщу торфа. Большие куски один за другим вылетали наверх, образуя рядом с канавой по обеим её сторонам огромные, сплошные насыпи. Он не спешил, но дело спорилось. Вот короткий удар лопатой, и кусок торфа подрезан, затем сильный взмах руками — торф уже наверху. Движения методичны, как будто работает какой-то механизм, а не человек.
Ваня втайне завидовал Кочину и, стараясь походить на него, во всём подражал наставнику. Он тоже научился работать по-кочински, перенял все его приёмы. И даже походку свою изменил — вышагивал по вечерам, шаркая ногами, слегка наклонившись вперёд.
На работе отдыхали редко и мало разговаривали. Каждый был занят своими мыслями.
В двенадцать часов на болото в термосах привозили обед. Они шли в наспех сколоченный тепляк. Долго и сосредоточенно хлебали горячие щи. После обеда читали сводки Совинформбюро и возвращались к работе.
Шли недели, месяцы. Иногда Пётр Фёдорович говорил своему напарнику: «Ничего, Ванюшка, не тужи. Если мы одни её выроем, эту канаву, люди поминать нас будут».
Наступила весна 1942-го. На верхнем конце болота у самой кромки леса всё ещё работали два человека. Иван повзрослел, заметно вырос и похудел. Кожа на лице и руках задубела до черноты. Глаза провалились. Кочин тоже похудел, ещё больше ссутулился, и походка стала тяжелей.
Прямая, как струна, канава уже не просматривалась на всю длину. Она уходила от речки Мочаловки в противоположный конец болота и тянулась почти на два километра.
По нормам мирного времени работа Кочина и подростка Ивана была выполнена за восьмерых землекопов. Чем можно измерить их труд, только мерой людской благодарности!
Долго жители посёлка Мочаловки называли эту канаву Кочинской.