Сибирская язва Опции

[перенос]

Прохожий

Про сибирскую язву из старых газет

Известия за 9 апреля 1980

КАК ФАБРИКУЮТ СЛУХИ. Очередная фальшивка журнала "Ньюсуик"
Автор: Э. КОВАЛЕВ.

ВАШИНГТОНСКИЙ пропагандистский "инкубатор" в последние месяцы специализируется на массовом выпуске газетных "уток". Мы сказали "газетных", но этого рода птицы в равной степени разлетаются и на журнальные страницы, и на телевизионные экраны. Надрывно крякают они и через микрофоны "Голоса Америки". Одна такая птица пробралась на днях на страницы американского журнала "Ньюсуик", претендующего а репутацию "солидного". Ее высидели московские корреспонденты журнала Нильсен и Шмидт, а также сотрудник его вашингтонской редакции Уилленсон. Нелегко судить о вкладе каждого из них в дело создания очередной пропагандистской "утки", поэтому их труд следует оценивать, так сказать, оптом.

В чем же дело? Авторы из "Ньюсуик" снова, как говорится, наводят тень на ясный день... Они пишут о "подготовке русских к бактериологической войне", о "нарушении Советами запрета на бактериологическое, биологическое и химическое оружие". Повествование у них развивается по знакомому клеветническому рецепту. Сначала делается невинная ссылка на гамбургскую "Бильд" (известную, кстати, склонностью к дезинформации, чего и на Западе давно никто не отрицает); сия "склонная к сенсациям" газетка пустила слух о том, что случаи заболевания сибирской язвой в прошлом году в районе Свердловска объясняются якобы "аварией" на предприятии, "производящем советское бактериологическое оружие". Затем "Ньюсуик" уже без всяких ссылок утверждает, что "в Москве несколько месяцев ходят слухи" об этих страшных событиях. Потом объективности ради, мимоходом, признается, что советские власти решительно опровергли эту клевету и в ответ на запрос госдепартамента сообщили американцам, что случаи заболеваний имели естественные причины.

Но вот тут-то вступает в дело наигранный скептицизм: мол, некий ответственный сотрудник государственного департамента "все-таки не убежден в точности советских утверждений". В доказательство "обоснованности" его сомнений приводятся "секретные сообщения" американской разведки, которая якобы получила сведения о "работе русских над бактериологическим и химическим оружием".

Так всего на протяжении нескольких десятков строк пройдена дистанция огромного размера: от высосанной из пальца "сенсации" из "Бильд" до "достоверных секретных данных ЦРУ". Для пущей "документальности" "Ньюсуик" публикует фото, на котором изображены советские солдаты в костюмах противохимической защиты. Давая волю своему антисоветскому воображению, сотрудники журнала сопровождают фото фальшивой "разоблачительной" подписью: "Советские солдаты на маневрах 1973 г. Готовятся к бактериологической войне?". Хотя фотоснимок, как и ссылается журнал, действительно получен через ТАСС, но на нем показана отработка советскими солдатами мер противохимической защиты, а вовсе не военные маневры "в зараженной микробами зоне", как пытаются заверить американского читателя, идя на явный подлог. Тут уж не до "респектабельности", тут не хватает просто моральной чистоплотности.

Если уж и говорить об эпидемиях в этой связи, то в данном случае мы имеем дело с болезнью особого рода - злобной антисоветской истерией, эпидемию которой представители американскои администрации, как видно, хотели бы распространить как можно шире.

Какова истинная цель всех этих антисоветских потуг? Она состоит не только в том, чтобы оклеветать Советский Союз. Главное - создать, хотя бы окольным путем, предлог для расширения собственных, американских работ в "области химической и бактериологической обороны", оправдать требования военного ведомства США об увеличении ассигнований на соответствующую работу с химическим и бактериологическим оружием в США и других странах НАТО. Известно, например, что на создание нового поколения только химического оружия в США планируется израсходовать в предстоящее пятилетие 1,3 млрд. долларов. А надо, видимо, еще больше...

Вот откуда попытки ввести в заблуждение общественное мнение фальшивыми воплями о "советской угрозе" и в этой области. Добавим, попытки с негодными средствами.

[ArtOleg]

Страшные тайны Урала: смертельная эпидемия сибирской язвы в Екатеринбурге — глазами очевидцев

Путешественник, краевед, писатель Николай Рундквист издал книгу о главных загадках, тайнах и ужасах Урала: от историй о подземельях Невьянской башни и расстреле царской семьи до упавшего на Челябинскую область метеорита и неведомого «инопланетянина» Алешеньки. Портал 66.ru публикует избранные главы.

КАК ЭТО БЫЛО

Очень удобно, когда день рождения приходится на пятницу: впереди два долгих дня отдыха, и можно решительно забыть обо всех проблемах. Именно пятницей оказался мой 22-й день рождения. Я пригласил своих друзей, и вечером 30 марта 1979 года мы пили диковинный ликер, который я привез из Москвы еще перед Новым годом. В июне мы защищали дипломы в Уральском политехническом институте, летом предстояли трехмесячные военные сборы в Еланских лагерях, а затем — долгожданный отпуск, который мы и обсуждали за яствами моей бабушки.

А джинн, вырвавшийся из бутылки, в это время уже бродил по весенним улицам родного Свердловска. И уже в понедельник, 2 апреля, скончался работник отдела материально-технического обеспечения городка Свердловск-19, 66-летний пенсионер Ф.Д. Николаев (1912 г.р.) — первая жертва грянувшей эпидемии. Его похоронили с диагнозом «пневмония» и на надгробном памятнике в качестве даты смерти почему-то указали 9 апреля. За следующие дни необъяснимо скончались несколько офицеров запаса, находившихся на краткосрочных сборах в 32-м военном городке. Загадочная смерть настигала людей дома, на работе, в трамваях, в очередях к участковым врачам…

На пункты скорой помощи из Чкаловского района стали непрерывно поступать вызовы к больным со схожими симптомами: температура до 41 градуса, головная боль, кашель, озноб, головокружение, тошнота, слабость, плохой аппетит, рвота с кровью. Наконец, ужас заключался в том, что на телах пострадавших еще при жизни начинали появляться трупные пятна. Течение болезни отличалось стремительностью: через 2–3 дня наступал летальный исход.

10 апреля в городской больнице №40 сделали первое вскрытие умершего. Доцент кафедры патологической анатомии Свердловского медицинского института Фаина Абрамова заподозрила сибирскую язву. На следующий день было получено лабораторное подтверждение диагноза «кожная форма сибирской язвы», который вскоре обрел официальный статус и был положен в основу лечения заболевших.

Еще до этого, 5 апреля, радиостанция «Голос Америки» сообщила об эпидемии сибирской язвы в Свердловске. Эту дату указывает в своей книге «Советское биологическое оружие: история, экология, политика» президент Союза «За химическую безопасность», доктор химических наук Лев Александрович Федоров.

Мой отчим Иосиф Алексеевич Серенок, которого я по жизни называл просто «батя», регулярно слушавший по модному радиоприемнику «Ригонда» разные «голоса», первым сообщил мне о сибирской язве. Я, конечно, не помню даты, но помню, отчим возбужденно рассказал, что у нас в 19-м городке произошел очень опасный выброс биологического оружия, действующего выборочно на молодых мужчин призывного возраста. После этого мы с соседскими парнями стали шарахаться от автобусов маршрута №12 (Посадская — Южная Подстанция), которые на каждом своем рейсе привозили к нашему дому на углу улиц Московской и Тольятти опасную пыль из района Вторчермета, прилегающего к зоне выброса страшной заразы.

Вспоминает Сергей Парфенов, публицист, член Союза писателей России, автор книги «Выброс»: «Наше студенческое общежитие находилось на улице Большакова. До Вторчермета, где, по официальной версии, произошла вспышка сибирской язвы, вызванная употреблением в пищу мяса больных животных, — рукой подать. Многие студенты тут же отказались ездить на занятия на трамвае, который ходил со Вторчермета, добирались до университета в переполненных троллейбусах и на такси. Старались не есть мясо, колбасы, сосиски, котлеты, яйца и молоко — об опасности заразиться от продуктов животноводства предупреждали санитарные врачи».

Студенты 6-го курса Свердловского мединститута были мобилизованы на подворные обходы частного сектора к югу от 19-го городка. Им вменялось выявлять заболевших граждан и проводить профилактическую работу. Двое отказавшихся от выполнения этого задания были отчислены из института.

Рассказ Ольги Постниковой, жительницы Вторчермета:
«Это было в апреле 1979 года. Я тогда училась в школе в Свердловске, на Вторчермете, на улице Ферганской, в 8-м классе. Две школы (№87 и №12) практически примыкали друг к другу. Кто-то из девчонок пришел и стал рассказывать какие-то страшные истории про умерших людей. Сначала они мне показались детскими страшилками, и я не сильно поверила в них. Но когда через некоторое время нам запретили идти гулять, открывать форточки, а потом стали делать прививки то ли от гриппа, то ли от сибирской язвы, стало понятно, что случилось что-то неординарное. Среди взрослых и детей стали распространяться рассказы о скоропостижно погибших жителях района Вторчермета, Керамики и работниках Керамического завода. Мне вспоминается одна фраза: «Продавщица из магазина на углу, у остановки, тоже умерла. Разве ты ее не помнишь?».
Через пару лет (я уже училась в другой школе) наш класс возили на экскурсии по предприятиям Чкаловского района. В советское время это, по мнению взрослых, должно было профориентировать старшеклассников. Мы съездили на Ювелирный завод, Камвольный комбинат и… на Керамический завод. Мои одноклассники оживленно обсуждали заготовки для унитазов, вертели в руках кружки и керамическую плитку. Мне вспомнились все те рассказы про сибирскую язву и умерших на Керамике. И, как выяснилось, не только мне. Взрослые в конце экскурсии не очень громко заговорили на эту тему. Больше всего пострадали работники одного из цехов Керамического завода, среди них были умершие. Сколько — я точно не помню, но тогда эта цифра меня поразила.
На мой вопрос: «Что ты помнишь про ту давнюю историю с сибирской язвой?» — моя мама ответила: «На Вторчермете мыли дома, а на выездах из Свердловска на постах ГАИ из-за карантина не пропускали машины. Пришлось ехать в деревню Коптяки, что на Исетском озере, через поселок Шувакиш». А еще в 40-й больнице было целое отделение с пострадавшими. И говорили, что более высокая смертность была среди мужчин».

32-летняя Раиса Смирнова, мать троих детей, почувствовала себя плохо 9 апреля — скорая увезла ее прямо с работы в отделе снабжения Керамического завода. Женщина очнулась через неделю в 40-й больнице, там отвели целый корпус под «язвенников», как называл больных медперсонал. В конце апреля ее выписали. Какой диагноз стоял в больничном листе, не помнит. В больнице ее навестили люди в штатском и взяли расписку о неразглашении. Раиса Смирнова: «Люди все это время продолжали умирать. Некоторые прямо на рабочем месте падали. В трубном цехе чуть не всех мужиков выкосило. Так страшно было на завод ходить, что в декабре уволилась. Да и на Никаноровке (частный сектор к югу от 19-го городка) — одни за другими похороны с закрытыми гробами. И все считали, что эта зараза к нам из лаборатории военной пришла».

Читать далее