Квартал Папанина - Юмашева - Набережная - Кренкеля Опции

[ArtOleg]

Перекресток Кренкеля - Папанина. 2008 год.

Папанина 18 - общежитие/коммуналка.


Вид на улицу Папанина в сторону Шевелёва.

[ArtOleg]

Ул. Папанина. Вид от продуктового магазина "Звёздный" в сторону Шевелёва. 2008 год.

[ArtOleg]

Ул. Папанина. Вид с парковки у магазина в сторону Кренкеля. 2008 год.

[ArtOleg]

Придомовая территория жилого дома Папанина, 7/1. 2008 год.
За сломанным тополем - Екатеринбургский проектно-изыскательный институт МВД России Папанина, 7а.

[ArtOleg]

Педагогический колледж. Ул. Юмашева, 20. 2006 год.

Учебный корпус. Справа - переход в общежитие.


Центральный вход в учебный корпус.


Площадку перед колледжем заняла точечная застройка.


Общежитие.

[ArtOleg]

Учебно-спортивный комплекс педколледжа.


Вид на каток.


Теннисный корт.

[ArtOleg]

Набережная у педагогического колледжа. Вид в сторону ул. Кондратьева. 2006 год.



Вид с набережной на педколледж. Справа - идет строительство жилой высотки Юмашева, 18 за ней - девятиэтажка Папанина, 3.

[ArtOleg]

Ул. Юмашева. 2006 год.

Вид в сторону перекрестка с ул. Папанина.


Вид в сторону педагогического колледжа.

[ArtOleg]

Строительство жилой высотки по улице Юмашева, 18. 2006 год.

[ArtOleg]

Ул. Папанина. 2006 год.
Вид от ул. Юмашева в сторону Данилина.

[ArtOleg]

Воспоминания прошлых лет...

А уж тяжела в те годы служба, да еще курсантская, была чрезвычайно. Говорю об этом через сорок лет совсем не для кокетства. Тяжело было не только нам, вчерашним десятиклассникам и выпускникам техникумов, не знавшим тягот военной службы, но и «старикам», прошедшим довоенную кадровую да ещё фронт. Трудности были объективные, обусловленные как примитивнейшими условиями размещения, так и повадками командного состава, насаждавшего жесточайшую дисциплину линейных частей времен маршала Тимошенко, в условиях которых «ковались» те кадры. Теперь, однако, спустя десятилетия, могу только добрым словом помянуть наших «драконов», беспощадно вытравивших из нас лень и расхлябанность.

Что же за «условия» были созданы для размещения, содержания, службы, боевой и политической подготовки будущих офицеров МВД СССР, каждый из которых, согласно приказу Министра внутренних дел СССР Л.П. Берии, являлся политработником? Условия эти по современным меркам с полным основанием могут быть отнесены к первобытным. «Комплекс зданий», составлявших училищный городок, точно повторял перспективу типового лагеря для заключенных середины 30-х. Семь одноэтажных (40 x 14 м) бараков и один двухэтажный, громадный склад ОВС и ПФС да каркасно-засыпное караульное помещение, по размерам и виду более напоминавшее сельскую баньку на усадьбе ледащего селянина. Вот и всё, что можно было увидеть, преодолев через вахту ограждение территории одного из средних военных учебных заведений УВУЗ’а МВД СССР. (До 1946 года 3-й ПТШ ГПО НКВД). Был плац, был громадный дровяной склад над Исетью. Простейшие спортивные сооружения. Жесточайший режим и ограничения почти во всём. Увольнение в городской отпуск было везением или результатом таинственных заслуг перед всесильными старшиной.

<...>

Бараки к концу 40-х осели, утеплитель (древесные опилки) ссыпался в нижнюю часть каркасных стен и сгнил. Вверху образовались продуваемые пустоты, а поскольку чёрный пол отсутствовал, через сгнившие местами половицы просматривалась земля в «трюме». Там мётлы, швабры, вёдра, тряпки и прочий хозинвентарь. Чем памятен трюм? Получивший наряд вне очереди по команде «В трюм!» с кислым видом нырял в люк, откуда под хохот появлялся с ведром и тряпкой. И мыл пол после отбоя. Работу принимал сержант или дежурный по дивизиону...

Температура воздуха в казарме к утру зимой нередко опускалась на уровне пола до отрицательной. Висевший на центральном столбе казармы на высоте 1,5 метра градусник нередко под утро показывал всего + 9°С. Это несоответствие температурного режима требованиям Устава внутренней службы при соблюдении другого его требования – однократной топки печей – не позволяло слишком крепко спать, мы были закалены и бодры. Не знали, что такое простуда. До сих пор мне помогает казарменная термообработка. А дуло из-под пола нещадно. Не раз ножка то одной, то другой койки проваливалась ночью через дыру в прогнившем полу. В этом случае полупроснувшийся, не поднимая шума, вставал, тихо переставлял ложе немного в сторону от дыры и валился досыпать: дыры в полу к третьему году после ремонта, проведенного летом 1949 года, становились привычными. Спать, спать, спать – вот о чем мы мечтали все три года. Не хватало ночного сна!...

<...>


Заготовка дров на берегу Исети.
На переднем плане Крупин. В центре старшина дивизиона Иван Ледовский. За Крупиным – Асхат Кудояров. Скалит зубы на фоне вод В.П. Иванов. Я (Торопов Ю.П. – прим.) оказался слева от Ледовского. Артистично снялся ех-артист Молотовского драмтеатра Михаил Исаевич Драпкин. Милейший и добрейший интеллигент. (Устанавливает торчком полено). Как и все, позирует.

Дровяные дела отнимали немало времени и сил, начиная с лета, когда их следовало наколоть и уложить в поленницы, и кончая весной, когда пустела территория дровяного склада, и всё надо было нам же начинать с начала. Продуваемые каркасно-засыпные бараки и солидный пищеблок требовали уйму топлива.

<...>

Согласно Уставу внутренней службы отхожее место с выгребной ямой должно располагаться не ближе трёхсот метров от казарм. Севернее нашей, ближе к реке, стоял барак, в котором размещался убогий клуб. А за ним, на несколько метров ближе к «красавице-Исети», на краю обрывистого берега стояло дощатое сооружение, выбеленное извёсткой – то самое, до которого должно быть не менее трехсот метров. Сколько по санитарным нормам должно быть от него до реки в черте города напротив «Генеральских дач», а теперь городка Института инженеров железнодорожного транспорта, не знаю. Но «удобство» было на самом берегу. Ведомство было и в этом неподконтрольное. «Севером» и называли место, куда после вечерней поверки и пения в строю нас подводили и давали команду «Р-р-разойдись!»…

Из воспоминаний полковника Торопова Ю.П., выпускника СПТУ, краеведа.
источник