Конструктивизм. Опции

[ArtOleg]

Старый корпус ГКБ № 14. Ул. XXII Партсъезда, 15а. Снесено.
Фото 06.10.2007 г.

[1723]

Что это они там строят во дворе медгородка? Комплекс же статус памятника имеет. Впечатление такое, что они надстраивают дополнительный этаж над дворовым корпусом, который раньше был двухэтажным.

Там ещё в одном месте надстраивают.

[Rovesnik]

Пришли люди в серых фартуках…
Как начиналось многоэтажное строительство в Свердловске

Сергей ПОГОДИН, 10 августа 2013

Поиски и экспериментальные разработки рационального типа жилых зданий и экономичных вариантов квартир начались еще в начале 1920-х годов. Новая власть ставила задачу в кратчайшие сроки создать «дешевое, здоровое и удобное жилище для народа».

Художники и архитекторы авангарда предлагали альтернативное видение решения жилищной проблемы в молодой стране Советов. Малоэтажная застройка постепенно стала уступать место экономически более эффективным многоэтажным (в 4—5 этажей) жилым зданиям, которых раньше Екатеринбург-Свердловск не знал.

В столице Урала одним из первых архитекторов, предложивших проекты новых жилых домов для быстро развивающегося города, был Сигизмунд Владиславович Домбровский. В 1927—1929 годах по его проектам в Свердловске были построены четыре жилых комплекса, так называемые Дома Горсовета.

Художественное решение фасадов первого и второго домов Горсовета, запроектированных С. В. Домбровским в 1927 году, характерно для раннего конструктивизма — монументально-графические эмблемы, рельефное обрамление окон и простенков, введение цвета в плоскость отдельных балконов и эркеров. Архитектор предусмотрел размещение общественных и бытовых помещений в доме.

Здание (Первый дом Горсовета) стало первым пятиэтажным жилым домом с парикмахерской и магазинами, выстроенным Свердловским Горсоветом на месте исторической застройки. Ход его строительства широко освещался в газетах «На смену» и «Уральский рабочий».

«Опоясалось частоколом лесов место, где когда-то был скромный беленький домик, с геранью на окнах и усыпанной шелухой от подсолнухов лавочкой. Однажды пришли люди в серых фартуках с ломами и заступами и начали его разламывать.

Не долго было пустырем это место. Не успела буйная весенняя зелень пустить свои первые ростки, как опять начали там копаться люди в серых фартуках. Копались долго и упорно, уходили вершок за вершком в землю. Обнесли забором место постройки, вбили многосаженные леса и прибили дощечку, на которой били в глаза слова: Постройка домов свердловского горсовета, дом № 1…

Чистенькую Пушкинскую улицу — не узнать. Во всю длину улицу коричневые груды песку мешаются с серыми квадратами бутового камня...

На постройке — две автономных республики. Вятская и Нижегородская. Часть каменной кладки делают вятичи, другую часть — нижегородцы. Две республики — две равных работы.

Вот сейчас вятич с рыжей пушистой бородой, сильно упирая на «о», говорит:

— О, милок, нижегородским супротив нас не устоять! Они — бутовщики, каменную кладку делать — это их дело, а вот, что касательно кирпичей, да кирпичной кладки, мы-то, вятские, собаку съели и кошкой закусили — зашибаем нижегородских.

В беседу вступает среднего роста рабочий. Добродушно ткнув большим пальцем вятича в живот, говорит:

— Эх вы, вятские, лапотники, хлипкие вы; ваша работа легкая — кирпичи это не то, что камни ворочать!..

— Нижегородцы ничего, держаться с нами, с вятскими, — соглашается вятич, — а только слабее они нас.

— Врешь, брат, не отстаем!

Не отстаем — это общий знаменатель. То, что уравнивает работу.

Не отстаем, и поэтому с каждым днем становятся все выше и выше ряды кирпичей. Растет из-под земли каменная громада — будущий многоквартирный пятиэтажный дом № 1 Свердловского Горсовета — на том месте, где был «маленький домик с геранью на окнах».

В книге «Свердловск индустриальный», вышедшей в 1932 году, А. Нейштдадт писал:

«...Улица Ленина, 36. Дом Горсовета, квартира № 49. Здесь живет товарищ Мезенцев Алексей Васильевич — прессовщик завода имени Воеводина… Квартира в две комнаты с кухней. Жилая площадь 30 квадратных метров. Семья 5 человек.

В квартире водопровод, канализация, электрическое освещение, центральное отопление. Тов. Мезенцеву квартира эта с полным коммунальным обслуживанием обходится 49 рублей 50 копеек в месяц.

Еще так недавно т. Мезенцев ютился с семьей на Луговой улице в каморке размером 5 квадратных метров. Пол в ней — ниже земли. Зимой в помещении замерзала вода. Грязь, теснота. Все условия для быстрого заболевания туберкулезом. Со стен течет, тараканы, мокрицы.

Теперь в светлых комнатах т. Мезенцев начинает забывать о своей старой конуре. Сейчас не надо таскать дров для печей. Не нужно керосина для лампочек. Тепло подается по трубам. Свет-по проводам. Чисто и уютно. Солнечный свет, редкий гость на Луговой улице, — постоянный посетитель на улице Ленина, в квартире т. Мезенцева. Здесь же при доме детский сад и ясли.

Уходит на работу т. Мезенцев. Уходит и его жена. Но детишки не сидят на запоре. Старшие — в школе. Младшая дочь, Нина, — в детском саду. Здесь, в чистых комнатах, проводят в день 120 ребятишек — детей рабочих и служащих, проживающих в доме.

Детский сад. Четыре больших комнаты. Специальный штат педагогов, руководящих детским воспитанием. Обслуживающий персонал.

С утра ребята в саду. Детишки разбиты на 3 возрастные группы. В каждой группе свой руководитель. Сбор начинался. Умывание. Маршировка. 10 часов — Завтрак.

После завтрака — организационные занятия, заканчивающиеся к 11 часам.

Далее прогулка и игры во до двух часов дня. Здоровый шум, беготня и веселье.

В 2 часа обед: суп, мясное или рыбное блюдо. В 3 часа спать. В 4-5 часов детишек забирают приходящие с работы родители. Детский сад оборудован детской мебелью. Много игрового материала.

Напротив детского сада — детские ясли. И в детском саду и в детских яслях плата взимается, в зависимости от заработка и семейности работающего. Обычная плата не свыше 3—4 рублей в месяц.

При доме — прачечная и домовая баня. Детский сад и ясли стирают белье в этой же прачечной. И все жильцы дома пользуются услугами прачечной и бани. Мощность той и другой вполне удовлетворяет нужды жильцов дома. Прачечная частично механизирована. Стиральный барабан, отжимочная машина пропускают свыше 200 килограммов белья за две смены. Кроме того, 17 кабинок — для ручной стирки.

В бане ежедневно моются до 180 человек. Один день — мужской, один день — женский. Чистое раздевальное отделение. Мыльная, девять душей к услугам жильцов дома.

Все это сделано для жильцов дома. «Ну, понятно, — говорит т. Мезенцев, — разве можно сравнивать мою квартиру с той конурой. И я, и жена, и детишки сейчас вздохнули полной грудью».

P.S. Квартиры в новом доме распределили следующим образом: 80% заняли рабочие свердловских заводов, а 20% — работники Горсовета и Облисполкома.

Источник

[Rovesnik]

Дома, ставшие легендой

Почему в молодой Стране Советов стали строить жилища-коммуны?

Сергей ПОГОДИН, 20 февраля 2014

Архитекторы-новаторы стремились преодолеть замкнутость традиционной индивидуальной квартиры и противопоставить новый тип жилища, с развитым коммунально-бытовым обслуживанием, общежитию с минимумом бытовых удобств.

Дом должен был стать очагом личной жизни и досуга. Такова была точка зрения многих теоретиков и архитекторов авангарда, которые вели экспериментальную работу по созданию экономичных и общедоступных квартир. В соответствии с этой идеологией в Свердловске осуществлялась застройка двух крупномасштабных жилых комплексов Гостяжпромурала, расположенных в центральной части города.

Строился этот комплекс в два этапа по проекту свердловских архитекторов Георгия Валенкова и Евгения Короткова.

Визитная карточка

Сам комплекс жилых домов разделен на секции. Секция № 1 (проспект Ленина, 52) интересна попыткой разработки функциональной структуры жилого квартала, ограниченного проспектом Ленина, улицами Бажова, Морозовой и переулком Решетникова.

С 1930 по 1934 год были возведены жилые дома, обращенные к проспекту Ленина, и корпус поликлиники, а в 1934—1936 годах на противоположной стороне квартала — еще пять жилых домов и здание детского сада (по первоначальному замыслу, столовой и спортивного зала). Два крупных гребнеобразных элемента композиции, объединяющих жилые корпуса, сообщаются по надземным переходам и подвалам, а образованные ими дворы — через арочные проходы в корпусах.

Интересен следующий факт — все здания связывались между собой переходами: можно было зайти в жилой комплекс с переулка Решетникова и выйти с противоположной стороны квартала на проспект Ленина.

Комплекс имел сеть культурно-бытовых учреждений: магазин, баню, прачечную, клуб, общежитие, поликлинику и детский сад. Высота зданий, образующих внутренний двор, ограничена двумя-тремя этажами. Корпуса жилых домов внешней — защитной зоны — шестиэтажные.

Внутреннее пространство корпусов разрабатывалось как сочетание нескольких вариантов планировки: поликлиники и детского сада — по коридорному типу, во внешних корпусах квартала — квартиры в двух уровнях, во внутренних — коридорная система сочетается с секционной. Система дворов-садов представлялась продолжением жилых помещений и активно включалась в жизнь населения квартала как место коллективного отдыха, спортивных игр и развлечений.

Вторая очередь жилого комплекса (секция № 3) дома Гостяжпромурала (проспект Ленина, 54) находится по соседству и отражает наиболее важные вехи эволюции жилой архитектуры города, ведь строился он, начиная с южной стороны, в два этапа: в 1931 — 1941 и 1945—1948 годы, отчего фасады зданий стилистически неоднородны. Архитектурный облик второй очереди комплекса ярко отражает процесс смены стилей: от конструктивизма к неоклассицизму, который во второй половине 1930-х годов охватил практически все города СССР. Конструктивизм попал в опалу...

Впервые в Свердловске использовались лестницы с тремя и четырьмя маршами, устанавливались лифты, предпринимались попытки выделения в квартирах жилой и вспомогательных зон. Расположение комнат способствовало хорошей освещенности и сквозному проветриванию.

Из лачуг — во дворцы

Первые жильцы этих домов были очень удивлены полученными квартирами и сравнивали их с дворцами, так как ничего подобного ранее не видели. Поражали и дворы — обилием зелени, детскими площадками, лавочками и беседками. Придомовая территория была обнесена оградой, через которую горожане, по воспоминаниям старожилов, любили наблюдать за бурлящей во дворах этого жилого комплекса новой жизнью.

Из воспоминаний жительницы дома Фиры Брук-Левинсон: «В дом Гостяжпромурала наша семья въехала в 1937 году, когда моему отцу — инженеру одного из заводов Свердловска, выделили отдельную трехкомнатную квартиру. Мама была врачом и после заселения стала работать здесь же, в поликлинике. До школы я целых два года ходила в детский сад, который был при доме. Каким замечательным казался мне наш дом и двор в те годы. Большие светлые квартиры в двух уровнях, отдельная ванная с туалетом, лифт, большой черный радиоприемник на стене, огнетушители и багры на каждом этаже и огромные коридорного типа лестничные клетки-проходы, по которым мы, детвора, катались на велосипедах, бегали и играли в казаки-разбойники в дождливую пору и в прятки. Детский клуб при доме — с большим количеством кружков и секций. А главное достояние и гордость — наш зеленый двор с качелями, горками, песочницами, турниками и каруселью. С двором связаны еще и такие воспоминания: мальчишки нашего двора постоянно враждовали с мальчишками из деревянных домов, «деревенскими», как их тогда называли, которые располагались вокруг нашего жилого комплекса, и не пускали их в наш двор играть. Те же, в свою очередь, обидно называли нас, детей, живших в новых домах, «тяжпромовскими крысами». Стоит сказать, что в отличие от «городка чекистов» наш двор не был закрытым, несмотря на имеющуюся ограду, и зайти в него мог каждый желающий».

В годы войны квартиры этого жилого комплекса были уплотнены. Коридоры, переходы и подвалы были также заселены эвакуированными, в результате чего навсегда утратилась возможность сквозного перехода. В поликлинике был устроен госпиталь для бойцов Красной армии.

Шли годы... Фасады домов комплекса обветшали, а дворы стали менее зелеными и ухоженными, но, несмотря на все это, гостяжпромураловские дома и сегодня вызывают большой интерес у туристов, посещающих наш город, и знатоков архитектуры, ведь они включены в свод памятников истории и архитектуры Свердловской области. Стоит отметить также, что в доме 52/1 на проспекте Ленина жил легендарный советский разведчик Николай Кузнецов, о чем свидетельствует мемориальная доска на фасаде, установленная в честь 100-летия со дня его рождения.



Строительство комплекса жилых домов Гостяжпромурала, 1930-е годы.
Фото из личного архива автора.

Источник

[Rovesnik]

О чем мечтали чекисты

Как в уральской столице строили «общество будущего»

Сергей ПОГОДИН, 4 февраля 2014

С конца 1920-х годов в Советском Союзе конструктивизм быстро набирал популярность, так как отвечал потребностям времени, создавал «дома будущего», в которых, как представлялось, будут жить и работать люди при коммунизме.

Здания, построенные в этом стиле, вырастали по всей стране. Но наибольшее их количество было в Свердловске. Некоторые жилые массивы столицы Урала изначально проектировались как соцгородки с обобществленным бытом и коллективными формами проживания. Ярким примером такового является «городок чекистов».

Заказчиком комплекса выступил полномочный представитель ОГПУ на Урале, который хотел возвести жилой комплекс для командного состава уральских чекистов. Значительность заказчика обеспечила высокое качество строительных работ в сравнении с большей частью застройки того времени. Это же ведомство и обеспечило стройку рабочей силой — раскулаченными элементами из Краснодарского и Ставропольского краев.

Комплекс проектировала группа архитекторов под руководством Ивана Антонова, куда входили также Вениамин Соколов, Арсений Тумбасов и Александр Стельмащук.

«Городок чекистов» (или, как было записано в документах, «Жилкомбинат НКВД») был размещен за пределами исторического центра города, где в 1930-е годы формировался новый административный центр — площадь Парижской коммуны.

Строительные работы начались здесь в 1929 году с возведения общественных зданий — общежития для малосемейных чекистов, клуба и магазина, и продолжались до конца 1936 года.

Самые высотные сооружения комплекса — восьмиэтажный жилой дом командного состава на улице Первомайской и выразительное 10-этажное подковообразное здание в форме полуцилиндра — общежитие для малосемейных чекистов.

Вспоминает Яков Грин:

«...Я помню строительство «городка чекистов» очень хорошо. В то время я был мальчишкой, и мы часто бегали смотреть на эту грандиозную по своим масштабам стройку. Город наш тогда вообще быстро менялся и рос на глазах новыми высотными домами. Особенно запомнилось то, что все место строительства было обнесено высоким деревянным забором, на котором имелась надпись «Строительство ведется Строительным бюро Уральского ПП ОГПУ». Строителями этого городка были раскулаченные крестьяне, которых каждое утро приводили на стройку пешей колонной под охраной, а вечером уводили обратно в бараки, что располагались на улице Северной (ныне Челюскинцев). Кирпичи подвозили на стройку на телегах, а дальше строители, как египетские рабы, с «козами» за плечами (полностью нагруженными кирпичами) бегали по деревянным настилам вверх-вниз, доставляя кирпич. Кранов тогда никаких не было».



Замысел городка был необычен во всем. Проектировщиками владела романтическая мечта о новой организации быта — в духе того времени. Люди должны были жить открыто, в согласии и сотрудничестве друг с другом, отдавая максимум своего свободного времени творчеству и созидательному труду. Именно поэтому квартиры в жилых корпусах городка были лишены кухонь: жильцам не следовало обременять себя хлопотами по приготовлению пищи и хранению продуктов. Для этого в комплексе была запроектирована и построена столовая, но так называемые кухонные ниши в квартирах все же были.

Архитекторами решалась задача создания целостной жилой среды нового социального быта, где жилые дома сочетались бы со зданиями и помещениями культурно-бытового обслуживания. В состав «городка чекистов» входят: дом гостиничного типа для малосемейных и молодежи со спортивным магазином «Динамо» на первом этаже, здание клуба имени Дзержинского, магазины «Военторг» и «Продукты», жилые дома, медицинский корпус с аптекой, здание детского сада и яслей. Здесь же разместились парикмахерская и ремонт обуви. Имелась и своя сберкасса.

В лабиринте просторно стоящих среди деревьев зданий не сразу и разберешься. Возможно поэтому, а также с учетом необычной конфигурации самих домов, в нашем городе до сих пор бытует слух, якобы в плане комплекс представляет собою стилизованное изображение серпа и молота. Слух этот трудно подтвердить или опровергнуть. Достоверных данных об этом нет.

Двор городка мыслился архитекторами тоже как жилое пространство. Он должен был быть чистым, не захламленным атрибутами бытовой «прозы», среди тенистых деревьев — спортплощадки, детские песочницы, уголок для собраний или концертов под открытым небом — одним словом, все необходимое для общения.

Большую часть застройки квартала «городка чекистов» составляют жилые дома секционного типа. Четыре 5-этажных корпуса, размещенных вдоль улицы Луначарского, и три аналогичных корпуса вдоль улицы Кузнечной объединены в пилообразную объемно-пространственную композицию. В обиходе старожилов — «дом-пила». По задумке архитекторов, они символизировали развивающиеся знамена.

И если жилые дома Горсовета по виду аскетичны, то «городок чекистов» по-настоящему уютен. Его внутреннее пространство, отделенное от шумных улиц высокими домами, кажется зеленым оазисом, где в кронах деревьев поют птицы. Снаружи квартал спланирован так, чтобы отгородить жильцов от агрессивной городской среды: дома выходят на красную линию не сплошной стеной, а уступами, смягчающими уличный шум и оставляющими место для газона и деревьев.

Ощущение добротности и уюта оставляет и внешний вид зданий (несмотря на облупившиеся фасады): рустованные цоколи, вертикали эркеров и остекленных лестничных клеток, оживляющие фасады небольшие балкончики. Все это создает ощущение города, соразмерного и созвучного человеку, города для добрососедской, коллективной жизни — как раз такой жизни, что обещало своему народу советское правительство.

Особенности композиции «городка чекистов» — замкнутость и уравновешенность (несмотря на асимметричность комплекса) соответствуют характеру учреждения, для сотрудников которого он построен. Комплекс был обнесен высокой решеткой, въезды на территорию городка круглосуточно охранялись.

Из воспоминаний Абрама Иоэль:

«...Не все мои товарищи, выросшие в «городке чекистов», чувствовали себя в нем защищенными. Их двор был закрытым, и входили в него строго по специальным пропускам, которые были у всех его жильцов. Когда охранники останавливали ребятишек и видели среди них чужаков, задавали вопросы: «Куда идешь? Зачем? Где живешь? Кто твои родители?». Если ответы звучали неубедительно, то подругу или друга брали «на заметку». В «городке чекистов» было свое домоуправление, которое непосредственно подчинялось УНКВД Свердловской области. А у коменданта были дубликаты ключей от всех квартир, которые использовались чекистами во время арестов в годы репрессий».

Среди старожилов «городка чекистов» еще живы воспоминания о том, как приезжали в эти закрытые дворы черные «воронки», после визита которых квартиры, хоть и недолго, но оставались пустыми. А в актовом зале клуба имени Дзержинского начиная с января 1937 года стали проходить показательные (открытые) и закрытые процессы над «врагами народа», которых привозили туда со стороны улицы Кузнечной.

Первоначальное (авторское) цветовое решение фасадов всего комплекса было белого цвета, для получения которого традиционно использовали известь.

К концу 1930-х годов цветовое решение фасадов «городка чекистов» было изменено на двухцветное, которое дошло до наших дней. Для этого применяли красную охристую глину, широко используемую в то время для окраски городских фасадов. И именно красный оттенок, который она давала, наиболее соответствовал идее развивающихся знамен.



...Мечта, воплощенная талантливыми архитекторами, не сбылась... Отчасти потому, что она изначально была оторвана от реальности: квартиры без кухонь, соседи, жаждущие общения, и вообще реальный человек, плохо это или хорошо, но не влезал в предложенную ему идеальную схему организации быта. Не сбылась мечта также и под влиянием истории. Началась война, дом для малосемейных и остальное жилье заполнилось эвакуированными, кухонные ниши квартир взяли на себя роль едва ли не коммунальных кухонь, общения во дворе как-то не получилось — репрессии шли полным ходом.

В 1958 году изрядно обветшавший дом-полуцилиндр передали горисполкому и постепенно расселили его жильцов, которые еще долгое время после войны жили там по-вокзальному. В здании устроили гостиницу для спортсменов с названием «Спорт», которая постепенно трансформировалась в самую обыкновенную малоблагоустроенную гостиницу Свердловска. На первом этаже, вместо магазина спортивных товаров «Динамо», открыли ресторан, и потекла в «городке чекистов» обычная жизнь рядового городского квартала.

Однако все перестройки и утраты не изменили первоначального архитектурного образа этого замечательного памятника архитектуры.

Кстати

Здание общежития для малосемейных чекистов (сегодняшняя гостиница «Исеть») стало на многие десятилетия архитектурным символом Свердловска. Оно печаталось на новогодних открытках, а в 1937 году в Испании вышла марка с изображением этого здания.

Источник

[Rovesnik]

Первый небоскреб на Урале

Что хранит история одного из самых знаменитых домов Екатеринбурга?

Сергей ПОГОДИН, 8 июня 2013

Он до сих пор остается полным загадок и тайн. Во дворе есть свой фонтан, и в свое время он считался самым престижным жилым домом Свердловска. Правильно, это «Дом чекиста». У старого величественного сооружения мрачная и кровавая история. И тем она интереснее для исследователя.

У директора Уральского института истории России советского периода Сергея ПОГОДИНА, занявшегося изучением судьбы этого удивительного здания, много лет ушло на работу в архивах, изучение газетных публикаций, бесед с жильцами дома, краеведами… Итогом стала книга «История, тайны и легенды Дома чекиста». Учитывая ее уникальность и ценность для истории Екатеринбурга, «Уральский рабочий» в ряде субботних выпусков решил опубликовать выдержки из нее.

От старого — к нужному

…«От лачуг на окраинах старого Екатеринбурга до комфортабельных жилых домов в центре Свердловска» — под такими лозунгами в газетных передовицах в городе шло строительство в рамках градостроительной программы (генплана) «Большой Свердловск».

В фондах Государственного архива Свердловской области содержится документ, свидетельствующий о зарождении нового жилого комплекса в столице Урала. В документе говорится, что в апреле 1928 года руководство полномочного представительства объединенного государственного политического управления (ПП ОГПУ) по Уралу обратилось к руководству «Уралгипромеза» с просьбой запроектировать жилой дом для своих сотрудников на участке рядом с площадью 1905 года, в квартале улиц Володарского, Валека, Троцкого (ныне ул. 8 Марта). Проект жилого комплекса получил название «Жилкомбинат НКВД», а горожане стали именовать его «Дом чекиста».

…На тот момент времени в Советском государстве конструктивизм имел статус официального стиля, и архитектурными обществами в Москве и Ленинграде уже были выработаны его планировочные и формальные особенности. «Ни к старому, ни к новому, а к нужному!» — таким был девиз советских конструктивистов.

Первоначально дом представлял из себя 5-секционное «Г-образное» 4-этажное здание с 5-этажными первым и третьим подъездами и 6-этажным вторым. Но после того как весной 1929 года в дом въехали первые жильцы, в Москву поступила жалоба от рабочих Верх-Исетского завода, в которой сообщалось о «новом дворянском гнезде с фонтаном» для высшего партийного руководства и высокопоставленных чекистов Уральской области. Для ликвидации этого «псевдобуржуазного гнезда» архитекторам И. П. Антонову и В. Д. Соколову со стороны УНКВД было дано задание в кратчайшие сроки переделать дом без выселения жильцов.

И работа закипела. По вновь утвержденному проекту новый комплекс включал в себя уже «П-образное» 4-этажное здание с закругленными углами по пять этажей и примыкающий к нему с юга 11-этажный корпус. В основу своей работы архитекторы заложили идею агитационной пропаганды, актуальной для того времени: с высоты птичьего полета дом должен был напоминать серп — орудие трудового крестьянства, один из символов молодой Страны Советов, а своей этажностью продемонстрировать мировой буржуазии, до каких высот поднялось жилищное строительство в СССР! Архитектурным обликом здание должно было демонстрировать мощь советского силового ведомства. Фасад 11-этажного гиганта был окрашен в темно-серый и белый цвет, цвет формы сотрудников НКВД — чекистов.

Первая очередь строительства «Дома чекиста» была завершена в полгода, и жильцы заехали в жилой корпус из пяти подъездов в 1929 году. Когда возвели 11-этажный корпус, у людей верующих он получил название «новая Вавилонская башня». Дело, видимо, было в том, что до Октябрьской революции 1917 года в Российской империи не возводились здания, которые своей высотой превосходили бы местные соборы и церкви.

— Нельзя быть выше Бога, — говорили старики, — он накажет!

И первыми, кто произнес эту фразу, были строители «Дома чекиста» — крестьяне или, как записано в официальных документах НКВД, «раскулаченные элементы из Краснодарского и Ставропольского краев».

Советскому человеку — новый быт

В 1932 году Жилкомбинат НКВД был принят на баланс Свердловского облисполкома с новым названием — «Второй дом Советов», и началась очередная волна заселения. Новое название возникло не случайно: к этому времени уже была сдана первая очередь Городка чекистов на улице Ленина, в связи с чем квартиры во «Втором доме Советов» стали распределять уже среди ответственных работников Уральского обкома партии и облисполкома по специальным спискам. Отбирали самых значимых, преданных, полезных, нужных — партийцев, чекистов, военачальников, писателей, ученых, артистов и старых большевиков. Дом-гигант стал воплощением мечты о коммунистическом быте, и в народе его часто называли «Дом для избранных».



Все ответственные квартиросъемщики получали квартиры и комнаты по ордерам, к которым прилагался и договор найма, где были четко определены правила проживания в новом доме. В опись принимаемого жильцами оборудования включались шторы и занавески, перинки, двери глухие и застекленные, предохранительные цепочки, электрический звонок с кнопкой, стекла в окнах, смывной бачок, цепочка с фарфоровой ручкой, абажуродержатели. Жильцам предписывалось «выключатели и переключатели вращать только по направлению часовой стрелки, не вешать на них никаких вещей, не бросать в унитаз кости, коробки и другие предметы во избежание прекращения действия уборной, не загрязнять раковины спичками и окурками, не ударять по трубам тяжелыми предметами и не становиться на них ногами».

Дом поражал невиданным ранее уровнем комфорта. В каждом подъезде были большие входные двустворчатые дубовые двери, обитые снизу медными планками с клепками и большими ручками. В подъездах была широкая каменная лестница с метлахской плиткой на площадках. На каждом этаже располагалось по две квартиры с высокими черными, также двустворчатыми деревянными входными дверями.

Этот грандиозный дом был создан для прекрасной, фантастической по тем временам жизни. Человеку, попавшему туда, могло показаться, что он оказался в раю. Дом начинался с необычного двора, обнесенного кованой оградой, в котором бил фонтан. Дворы — а их было два — охранялись. И первое время, до войны, их даже закрывали на ночь. А в одной из комнат цоколя, со стороны улицы Володарского, сотрудники УНКВД, охранявшие дом, держали служебных собак.

Стены дома еще помнят времена, когда жильцы запирали свои квартиры лишь перед сном, да уходя на работу. В те далекие годы они жили, не боясь лихих людей. Да и квартирных краж не было. Круглосуточная охрана в виде постовых милиционеров делала свое дело!

Сегодня входные квартирные двери все разные — в основном железные, тех, первых, уже нет, а вот кафельная плитка и входные подъездные двери сохранились, но уже за стальными дверьми с домофонами.

…Все квартиры «Дома чекиста», о котором «УР» начал рассказывать в № 102, к въезду хозяев уже были обставлены мебелью. За пользование ею с ответственного квартиросъемщика взималась ежегодная арендная плата: имущество было казенным.

Эта типовая казенная мебель состояла в основном из книжного шкафа; двух столов: круглого и прямоугольного; венских и «кабинетных» стульев; красивого деревянного буфета с цветочным орнаментом в стиле модерн; этажерки и оттоманки с высокой спинкой и круглыми валиками по бокам. Мебель выполнялась из дорогого мореного дуба, но ее простые рациональные формы еще дышали эстетикой советского авангарда. На полу были ковры с большим ворсом. На окнах — шторы и занавески в кухне. Вся мебель имела металлические бирки с инвентарными номерами. Перечень ее в обязательном порядке вписывался в акт приемки-передачи жилья, и раз в году комендант дома проводил инвентаризацию.

Лишь немногие жильцы Второго дома Советов могли похвастать тем, что живут в его стенах в отдельной квартире. Согласно архивным данным, при первом заселении до 40% квартир были коммунальными. Как правило, на одну семью отводилась одна комната, бывало, правда, и больше. Но даже такие коммуналки были тогда недосягаемой мечтой большинства граждан новой страны. Пресловутый квартирный вопрос был актуален и в то время.

Особенно выделялись два подъезда — третий и пятый — в них проживали первые лица Уральской области и города Свердловска — «небожители» того времени.

Во всех режимных (элитных) подъездах были оборудованы лифты, причем в восьмом — «высотном» — их было два. В последнем они работают и сегодня, хотя сами кабины уже заменены. В остальных же подъездах они не работают с конца 60-х годов ХХ века.

При входе в режимные подъезды всех встречал постовой милиционер. Стол его располагался сразу за входными дверями. На столе — черный телефонный аппарат внутридомовой связи и книга учета посетителей. Постовой строго, но вежливо спрашивал входящего, куда и зачем он направляется, затем снимал трубку телефона и интересовался у жильцов указанной квартиры насчет визита, и только после того, как на другом конце провода подтверждали его желательность, грозный страж порядка пропускал гостя. Но предварительно в специальную книгу учета посетителей он записывал фамилию, имя и отчество из любого предъявленного документа, удостоверяющего личность гостя, а также номер квартиры, в которую он направлялся. Данные этой книги стали в годы сталинских репрессий конца 1930-х годов роковыми для многих. Но об этом позже.

Особо хочется сказать о фонтане. Его наличие во дворе подчеркивало исключительный статус дома и его жильцов. Тогда в Свердловске фонтаны можно было перечесть по пальцам, а чтобы во дворе жилого дома — такого еще не было! А одному из его строителей он спас жизнь. С ним связана судьба дворника «Бармалея» — грозы всей дворовой детворы. Он имел образование и опыт работы по обслуживанию гидравлических систем и его не отправили, как других строителей, после окончания стройки в «Сосьвалаг», а оставили работать и выделили комнату в цокольном этаже дома.

В основном, как уже упоминалось, квартиры в доме были коммунальными. И делалось это не случайно, а с дальним прицелом. Советские граждане должны были приглядывать друг за другом. Поэтому часто бывало так — в двухкомнатную квартиру заселяли две семьи: работника НКВД и ответственного редактора областной многотиражки, например. Таким образом, бдительные органы могли точно знать, что делается в умах пишущей братии, а главное, вовремя подсказать, о чем следует писать, и направить мысли «акул пера» в нужное русло.

После войны многое в коммунальном быту Второго дома Советов поменялось. Дни рождения, Новый год и другие красные дни календаря старались отмечать всей квартирой. В такие дни заранее готовились фирменные для каждой хозяйки блюда, сдвигались столы, и начиналось празднование.

Вспоминает Людмила Андреевна Индыкина:

«На Новый год в гостеприимной и хлебосольной квартире Сухановых всегда было много гостей. В большой комнате стояла наряженная елка с красной «кремлевской» звездой на макушке. Прямоугольный стол раскладывался и увеличивался вдвое. Его ставили на кухне, далее он тянулся через коридор в большую комнату, где к нему придвигали еще один стол. Таким образом, за длинным столом умещалось до тридцати человек! Кроме родных и друзей семьи Сухановых, в квартире их часто бывали и коллеги Михаила Ивановича Суханова по его работе на УЗТМ.

За столом пели песни, рассказывали о делах семейных, о производственных новостях, вспоминали прошедшие годы, в том числе и военной поры. Шутки и смех звучали со всех сторон.

Со смертью Михаила Ивановича гостей в их доме стало бывать меньше. Однажды после очередного застолья тетя Шура (Александра Алексеевна, супруга М.И. Суханова. — Прим. авт.) всплакнула и сказала, смахнув слезы:

— Ну вот, и стол теперь не для кого раскладывать.

Квартира Сухановых поражала обилием пластинок, которые слушали на новом проигрывателе. Помню, как мы, молодежь, ставили пластинки и ложились на волчью шкуру, что была расстелена на полу, и наслаждались руслановскими «Валенками», «Синим платочком» Шульженко или музыкой Баха, Моцарта и Вивальди.

Книг было много. Они стояли в книжном шкафу и в стенной нише в большой комнате. В основном это были многотомники в красивых переплетах из магазина «Подписные издания», что располагался на Плотинке в доме на улице Воеводина, к которому были «прикреплены» жильцы Второго дома Советов. В их семье всегда читали, особенно по вечерам, причем у каждого были свои пристрастия, но иногда все вместе читали вслух одну книгу по очереди, уютно расположившись в большой комнате на диване и венских стульях после вечернего чая. Так, например, читали «Цемент» Федора Гладкова; «Время, вперед» Валентина Катаева и «Так начиналась жизнь» Александра Савчука — уральского писателя, жильца этого дома, погибшего на фронте. Запомнились мне и чтения «Графа Монте-Кристо» Александра Дюма в исполнении Александры Алексеевны. Эта традиция в их семье просуществовала вплоть до 1984 года — последних дней жизни тети Шуры.

В спальне у окна стоял большой дубовый письменный стол Михаила Ивановича с настольной лампой, чернильным прибором с пресс-папье и черным телефонным аппаратом.

В большой комнате был диван с высокой спинкой, наверху которой была полочка, где стояла горка из белых слоников — последний писк моды того времени. Там же на стене висели настенные часы с боем».

Автор благодарит В.А. Арсентьева за предоставленные фотографии и документы семьи Сухановых.

30-е годы ХХ века в жизни Свердловска ознаменовались массовым закрытием и уничтожением религиозных учреждений. Последнее масштабное и катастрофическое по своим последствиям наступление на православные святыни городская власть объявила именно в 1930 году.

Крест над городом

Власть четко давала понять: в новом городе нет места религии. Но в одно летнее июльское утро 1933 года горожане ахнули — их взору предстал контур белого православного креста на грозном темно-сером фасаде Второго дома Советов.

Контур этого креста возник в результате случайности. Согласно утвержденной компетентными органами авторской расцветке фасада дома, выходящего на улицу Володарского, и для придания ему большей графичности — шахту дымохода, парапет крыши и балконы-крылья двух верхних этажей окрасили в белый цвет, в результате чего и получился контур креста высотою в 12 этажей!

Авторами цветовое оформление дома было решено в стиле суперграфики — в белом, сером и темном цветах штукатурки.

Город гудел, новость эта со скоростью железнодорожного экспресса понеслась по городу, перенеслась в автобусы, трамваи и присутственные места.

Одним словом, к полудню этого дня Свердловск гудел как пчелиный улей. И новость была только одна: православный крест возвышался над городом! Дом поражал и многим тогда внушал страх и ужас. Старый Екатеринбург не знал еще таких высотных зданий. А у строителей нового города и быта — молодежи и рабочего люда — жилой гигант, напротив, вызывал искренний трепет и восхищение.

— Ты глянь, куды советска власть взобралась, — восхищенно говорили старые рабочие с гранильной фабрики.

Куда исчез архитектор Антонов?

«На место преступления», как записано в протоколе, был отправлен наряд милиции для «документирования и фотосъемки». Пропаганда религии! Провокация! Антисоветчина! Но НКВД не дремлет. Чекисты «закусили удила». Для дачи показаний и объяснений были вызваны архитекторы Антонов и Соколов. Начальник бригады маляров, сами маляры и комендант дома допрашивались отдельно. Требовалось найти и наказать виновных!

Как выяснилось позже, не обошлось здесь без доноса — обычной практики того времени.

В начале 1930-х годов в значительной степени изменилась политическая ситуация в стране, а, следовательно, и в искусстве. Новаторские и авангардные течения сначала подвергались резкой критике, а потом и вовсе оказались под запретом как буржуазные. Конструктивисты оказались в опале. Те из них, кто не захотел «перестроиться», до конца дней влачили жалкое существование или даже были репрессированы.

Из архивных данных становится ясно, что по данному «инциденту с крестом» буквально в течение одной ночи было составлено заявление, а, вернее сказать, донос на имя начальника УНКВД по Уральской области от одного из свердловских архитекторов, чьими творениями мы не перестаем восхищаться и сегодня. В своем заявлении он указывал на тот факт, что «творческая мастерская архитекторов Антонова и Соколова при строительстве «Жилкомбината НКВД» опорочила идею труда, которую он должен был пропагандировать, и заложила в основу своей работы пропаганду религии… и протащили вредный по своей идеологической сути архитектурный проект».

Тот же человек указывал в своем письме, что «зачинщиком и идеологом буржуазных архитектурных извращений является агент буржуазной Финляндии — иностранный подданный архитектор Антонов Иван Павлович».

Власть умела ценить идеологически правильных товарищей и уже через пару-тройку лет доносчик этот стал главным городским функционером от архитектуры, получал большие и денежные заказы, определял архитектурное лицо Свердловска.

Высокие покровители из УНКВД по Свердловской области предупредили Ивана Павловича о надвигающейся угрозе ареста. И он исчез. Был такой архитектор — и нет его, словно никогда и не существовал такой человек.

Куда же он исчез? Для ответа на этот вопрос вспомним его биографию.

Будущий архитектор и художник родился 11 февраля 1887 года в Выборге, в семье предпринимателя Павла Петровича Антонова и Ольги Александровны из этнических русских, чьи предки проживали с XVI века на территории княжества Финляндского. В 1896—1906 он учился в Выборгском реальном училище. В 1908 году поступил на архитектурное отделение Академии художеств в Санкт-Петербурге. Когда в 1925 году Антонов через своих друзей узнал, что в столице Урала развернулось огромное строительство и нужны архитекторы, он оформил долгосрочную визу на въезд в СССР, и по предложению своего бывшего сокурсника по академии В. Соколова выехал на Урал и обосновался в Свердловске.

С конца 1920-х годов в Советском Союзе начала развиваться подозрительность и шпиономания, и с 1931 года за Антоновым установили негласную слежку, а после «истории с крестом» и вовсе стали открыто угрожать возможным арестом.

После допроса в УНКВД сомнений и иллюзий больше не осталось. Иван Павлович в срочном порядке уезжает из Свердловска со своей семьей в Финляндию. В его выездных документах было записано, что «архитектор Антонов направляется на родину — в Финляндию, на лечение, вместе со своей женой и дочерью».

Мир не без добрых людей. Тот, кто предупредил его об угрозе возможного ареста, тот и помог с быстрым оформлением выездных документов, сохранив этим жизнь ему и его семье.

Обратно Антонов уже не вернулся…

С его отъездом в архивах города и тех учреждений, где он работал, были уничтожены все документы, подтверждающие сам факт существования этого человека и его пребывания в Свердловске. Это касалось всего, даже фотографий и чертежей. НКВД умел «заметать следы» и уничтожать любую память и напоминание о неугодных.

Из воспоминаний Ирен Ивановны Антонофф, дочери архитектора Антонова:

«Отец рассказывал мне, что они уезжали из Свердловска в большой спешке. Утром от своих знакомых в НКВД он получил документы на выезд и билеты на поезд до Ленинграда. Уже перед своей смертью в 1967 году в одном из наших с ним разговоров отец говорил, что самое лучшее, что он создал как архитектор, находится в СССР — в Свердловске».

И, пожалуй, с этим трудно не согласиться, достаточно посмотреть на оставшееся после него наследие. Постройки Антонова отличались принципиально новым конструктивистским обликом, многие из них впоследствии были объявлены памятниками истории и культуры России эпохи конструктивизма 1920—1930-х годов.


Архитектор Иван Антонов

КСТАТИ

В конце лета 1933 года была изготовлена и пущена в продажу почтовая открытка «Большого Свердловска» с фотографией «Дома чекиста», где на главном фасаде четвертого подъезда дома, выходящего на улицу Володарского, красовались серп и молот, а фасад 11-этажной башни был закрыт наполовину.

Материалы взяты на сайте газета-уральский-рабочий.рф/

[Rovesnik]

Прописались на Вайнера

Первый дом-коммуну в Свердловске в народе прозвали клоповником

Сергей ПОГОДИН, 18 января 2014

В середине 1920-х годов в СССР активно разрабатывалась идея массового строительства домов-коммун. Свердловск, вслед за Москвой и Ленинградом, стал тем городом, где архитекторы-конструктивисты активно воплощали в жизнь свои идеи.

Идеальную картину нового быта описывал академик архитектуры Иван Фомин: «Представьте себе дом, прекрасно оборудованный, залитый светом, где каждый житель имеет свои изолированные комнаты, когда в этих комнатах не моют посуды, не стирают белья; обед в ресторане удовлетворяет и взрослых и детей, когда есть читальня, клуб, ясли, комната для спорта и т. д., и если все это будет обходиться дешевле, чем жизнь в индивидуальной квартире, то такой союз людей не распадется!»

Первыми под дома-коммуны стали приспосабливать некоторые купеческие особняки Свердловска, судьба которых оказалась совершенно неожиданной, ведь под жилые помещения переделывалось все: бани, сараи, конюшни и даже погреба-ледники. Непременным элементом домов-коммун были помещения общественного пользования: кухни, прачечные, детские площадки и прочее.

Исторически сложившаяся плотная застройка торгового центра не позволяла в полной мере проявиться чертам нового стиля — конструктивизма, требовавшего больших, открытых пространств, на которых располагались здания, состоящие из нескольких объемов. Тогда-то и началась расчистка территорий Торговой площади (ныне — это небольшая часть площади 1905 года) и прилегающих к ней кварталов. На месте снесенных усадеб, торговых рядов, складов и лавок возникли первые в Свердловске многоэтажные конструктивистские комплексы.

Одним из них стал 5-й Дом горсовета (Дом-коммуна) на улице Вайнера, построенный в 1928 году по проекту архитектора Владимира Дубровина. Дом проектировался им как главное здание в жилом комплексе «Уральский специалист», состоявшем по задумке архитектора из четырех пятиэтажных жилых домов и детского сада, размещенных по периметру вновь образованного на территории Торговой площади квартала с уютным двором, газонами и фонтаном в центре. Но построены были только корпус № 1 и фонтан перед его дворовым фасадом. В корпусе были размещены детский сад, почтовое отделение и магазины. Спортивный зал возведен не был. Первый этаж дома отводился общественным и торговым организациям, а остальные — под жилье. При этом 2-й и 3-й этажи с коммунальными квартирами — по коридорному типу, а 4-й и 5-й — с отдельными квартирами.

А еще в этом доме располагался первый советский гастроном Свердловска, появившийся в начале 1930-х годов (Гастроном № 1 или «Большой гастроном»), которому, увы, не повезло: в 1990-е он был разделен на маленькие частные магазинчики.

Сегодня этот дом является памятником архитектуры и представляет собой образец коммунального жилого дома в формах конструктивизма.



КСТАТИ

Свердловчане долгое время дом-коммуну на улице Вайнера называли городским клоповником. Вот что об этом писал в своей книге «Свердловск индустриальный» летописец преобразования Екатеринбурга в Свердловск Александр Нейштадт:

«Нормальные жилищные условия для пролетариата могут быть только при социалистическом строе. В этом убедился рабочий класс нашей страны, рабочие города Свердловска, переселенные и переселяемые из подвалов и лачуг в благоустроенные квартиры, которые в основном содержатся ими опрятно. Но есть в нашем городе и другие примеры. Дом № 5 Горсовета по улице Вайнера. Прекрасный благоустроенный дом. Водопровод. Канализация, центральное отопление, солярий, столовая, красный уголок. Но поглядите, что делается в коридоре этого дома: грязь. В отдельных квартирах клопы и тараканы. Вчера побелили, сегодня не узнаешь, где белено. Выходы захламлены. Часть из них забита. А чердаки открыты для кого угодно, и преступный элемент свил себе там гнездо. Балконы не доделываются третий год. Всюду небрежность. Полы трескаются. А ведь на строительство дома государство потратило 2 миллиона рублей! Не умеем мы бережно относиться к собственному имуществу!».

Источник

[1723]

ул. Малышева, 2б.

[ArtOleg]

«Жестокое убийство конструктивизма».

В центре Екатеринбурга сняли строительные леса с легендарного здания.

В здании на проспекте Ленина, 41 в Екатеринбурге закончена реконструкция. Фото обновленного фасада дома, где располагаются, в том числе, радиостанции «Эхо Москвы в Екатеринбурге», «Радио СИ», «Максимум», «Джем», опубликовал на своей странице в Facebook екатеринбургский рекламщик Даниил Ерохин.


Обновленный фасад

«Это жесткое убийство конструктивизма!», оценил реконструкцию сам автор поста. С его мнением согласились его друзья. «Мне вот всегда в таких случаях интересно: неужели, кто это делает, сам не понимает, что эти убого!», пишет один из пользователей. А другой отмечает: «Это же первая станция для нового трамвая Дарта Вейдера!».


Советские годы

Как ранее рассказывали собственники здания на проспекте Ленина, 41 на месте гастронома на первом и втором этаже они сделают коммерческие площади.



источник

[ArtOleg]

Екатеринбургские архитекторы вернули гастроному на Ленина первоначальный облик

В Екатеринбурге завершили реконструкцию входной группы здания на проспекте Ленина, 41: новый облик фасада вызвал широкий общественный резонанс, сообщает корреспондент “Областной газеты”.

После того, как с первого этажа здания, в котором раньше располагался Гастроном №5, сняли строительные леса, в прессе начали появляться заголовки “Жестокое убийство конструктивизма” и “ Здание гастронома на Ленина изуродовали законно”.



“Изначально, когда мы занялись реконструкцией этого здания, заказчик задумал другой проект в стиле эклектика, который не вписывался в архитектурный облик города, а также предполагал глобальное изменение внешнего вида всего фасада. Мы предложили другой вариант, который ближе к первоначальному облику здания, тому каким оно было в тридцатые годы, еще до реконструкции 1960 года. У него наверху были другие ярусы, большие высокие окна. Мы попытались воссоздать все это и немного осовременить. Конечно сейчас реконструированная входная группа смотрится чужеродно, потому что это только часть проекта. Кроме того, остальная часть фасада здания завешена рекламными щитами и вывесками, находится в ужасном состоянии. Нужно все приводить в порядок. Нам очень обидно читать комментарии в прессе о том, что здание “изуродовано” и “убито”,- рассказал архитектор, автор проекта Никита Демидов.



“Тема очень острая. Ребята из Архитектурного бюро Гордеев-Демидов очень уважительно отнеслись к историческому облику здания. Тот проект, который был предложен до них, совсем не щадил конструкции. Они же хотели найти некий компромисс между современностью и прошлым. Сейчас фасад выглядит так, потому что реконструкция выполнена фрагментарно. В законченном виде здание будет хорошим, будет более современным и интеллигентным”, - прокомментировал дизайнер Никита Жиляков.



Отметим, здание на проспекте Ленина, 41 не является памятником архитектуры.

источник

[1723]

Репина, 3.

[1723]

пер.Банковский, 8.

[1723]

8 Марта, 2.

[ArtOleg]

Ул. Розы Люксембург, 59а.

[1723]

Ленина, 41.

[1723]

Пушкина, 11.

[ArtOleg]

Презентация проекта консервации водонапорной башни УЗТМ



10 октября 11:30 - 13:00
Екатеринбург, проспект Ленина, 48а (Дом архитектора)

Уважаемые коллеги!
Свердловская организация Союза архитекторов России, издательство TATLIN, и арх-группа PODELNIKI приглашают вас на презентацию проекта консервации водонапорной башни УЗТМ (БЕЛАЯ БАШНЯ).
Цель мероприятия - презентовать проект, услышать комментарии и мнения профессионалов и получить публичную поддержку архитектурного сообщества.
Участники арх-группы PODELNIKI расскажут о уже проделанной работе и о планах на будущее.
В презентации примут участие Вице-мэр Екатеринбурга по капитальному строительству Сергей Мямин, Председатель правления Свердловской организации Союза архитекторов России Сергей Алейников, главный редактор издательства TATLIN Эдуард Кубенский, участники арх-группы PODELNIKI.

Источник



Источник

[ArtOleg]

"Наконструктивировали": МУГИСО сняло видеоролики в защиту памятников конструктивизма

МУГИСО сняло короткометражки с участием уральских деятелей культуры, призывающие сохранить памятники конструктивизма, сообщили "Областной газете" в министерстве. Проект называется "Екатеринбург – жемчужина конструктивизма".

Источник

[BOBA]

Давно собирался это сделать, но как-то руки не доходили. Выложил у себя на сайте полную версию очерка про советский конструктивизм в Екатеринбурге. Собственно, это почти то же самое, что уже публиковалось в "Русском репортере". Разве что картинки покрупнее и некоторые акценты поточнее расставлены. Описана ситуация по состоянию на зиму 2011 года, когда я это всё снимал. С тех пор, насколько я информирован, кое-что поменялось. Что-то в лучшую сторону, что-то в худшую. Ссылка на весь очерк.


Винтовая лестница клуба имени Дзержинского в Городке чекистов, ныне Свердловский областной краеведческий музей:




Большая операционная в родильном и гинекологическом отделении Медгородка, ныне Научно-исследовательский институт охраны материнства и младенчества:




Бывший детский сад комплекса Городка юстиции, так называемый дом-улитка:




В наличии имеется также английская версия, если кто-то плохо понимает по-русски:-))

[ArtOleg]

Спасибо, ВОВА!