Улица Октябрьской революции (Коробковская) и прилегающие улицы., Воспоминания, очерки, фотографии. Опции

[ArtOleg]

ОСКОЛКИ БЫЛОГО

"Убегаю из дома, тороплюсь, спешу, но обязательно обернусь назад, на родное окно на восьмом этаже блочной многоэтажки: там мама машет вслед: "Все будет хорошо".
Ритуальное "оглянись" передалось от прабабушки как некий семейный знак. С высоты маме хорошо виден мой путь, и со своего поста она уйдет только, когда размеры моей фигурки уменьшатся до движущейся точки, а я, оглянувшись, уже не сумею различить дорогое лицо".
На крылечке старого дома из потемневших бревен светлый силуэт, взмах руки - другая женщина прощается с нами на полотне Олега Колосова, это Галина Александровна, мама художника. Сценка эта из жизни семьи, а дом имеет реальный адрес: Свердловск, ул. Октябрьской революции, № 39. Олег Леонидович родился здесь.



Звезды над садом
"Дом, где мне предстояло прожить 35 лет, строил для себя и не достроил некий инженер, - пишет О. Л. Колосов в автобиографии "Осколки былого" (книга готовится к выпуску). - Строил со вкусом: парадный вход с крыльцом и палисадником, с высокой дверью и узким окном над ней... По обе стороны коридора располагались четыре попарно смежные большие и светлые комнаты с высокими "голландскими" печами (одна печь выходила сразу в две смежные комнаты). Топились печи из коридора. Двери, ведущие в комнаты, были высоки, снабжены замками с защелками и латунными ручками, украшены накладной резьбой в стиле "модерн". Красивые были двери. Комнаты высотою три метра с лишним и большими - по три в каждой - окнами были просто превосходны. Комнаты были не оштукатурены - не успел инженер...


Далее следовали: большая кухня с подпольем и огромной русской печью, ватерклозет, ванная. ( Последние два помещения при отсутствии водопровода, который опять же не успели подвести, были совершенно бессмысленны и подверглись перестройке в жилые помещения, а ватерклозет заменили "удобства во дворе".) А где же инженер? Праздный вопрос - нас "заселили" в 1936-м... В этом доме мои родители надеялись построить наше общее счастье...


Я этот дом всегда очень любил. Любил весной, когда мы открывали окна и прямо в комнату рвались ветви цветущей сирени, мешая вечером окна закрыть. Любил летом, когда окна были постоянно открыты и заменяли мне дверь. Любил осенью, когда в саду, созданном мамиными руками, созревали чудесные яблоки бессчетного количества сортов, а наша необыкновенная сверхплакучая береза покрывала двор желтыми листьями... Любил даже зимой, когда стены в углах покрывались инеем, на полу намерзал лед, окна "плакали" (воду с помощью марлевых фитилей собирали в бутылки, висевшие на гвоздях по концам подоконника), а изо рта шел пар. Зимой окна были совсем непрозрачными из-за толстого слоя льда, покрытого необыкновенно красивыми таинственными узорами. Если сильно замерзнешь, можно было посидеть перед открытой печной дверцей и посмотреть на огонь...

Большая семья.

И никогда больше я не видел таких больших и ярких звезд, как те, которые светили над нашим занесенным снегом садом...
Сейчас этого дома уже нет. На его месте красуется огромное стеклянно-металлическое чудище, торгующее иномарками. Я видел его издалека, подходить к нему мне не захотелось".

Страницы истории на страницах журнала
Действительно, на ул. Октябрьской революции на момент подготовки статьи осталось всего 4 здания (на 2008 г. на улице находилось 10 домов в различном состоянии. Прим. Molega), так что одна из первых улиц Екатеринбурга, Коробковская до революции, сформировавшаяся в середине 19 века, может просто исчезнуть с карты города, унеся в Лету страницу истории города. До наших дней сохранился сад Ястребовых, где растет самый старый в Екатеринбурге дуб (ему более 100 лет); и сад Д. И. Казанцева, ставший основой музея плодового садоводства Среднего Урала.
Впрочем, вся улица, по существу, является памятником истории и культуры Екатеринбурга. Издавна Коробковская - Октябрьской революции была известна как улица умельцев-ремесленников и прекрасных садов. С подачи Казанцевых и Ястребовых все соседи увлеклись выращиванием яблонь, вишен, сливы, благо географическое расположение территории создавало естественную защиту от вымораживающих северо-западных ветров. Так что улица Октябрьской революции утопала в зелени, отсутствие благоустройства скрашивалось роскошью цветущих садов.
Проект создания зоны экологии и культуры на улице Октябрьской революции активно обсуждался в Екатеринбурге в середине 1990-х годов и получил поддержку на уровне правительства области, но по сию пору не реализован. Между тем время и люди не щадят заповедный уголок, удивительным образом сохраняющий обаяние даже за строительными заборами.


Поэтому мы решили по мере сил осуществить проект в печатном варианте. Первые публикации (журнал "ДОМ.СОМ", сентябрь, 2007; газета "Уральский садовод", №2,2008) посвящались Д. И. Казанцеву, создавшему знаменитый сад на приусадебном участке дома № 40. Попробуем воссоздать колорит ул. Коробковской - Октябрьской революции.

А.Ф. Прасолова и А.И.Прасолов, бабушка и дед.

Сегодня мы знакомимся с семьей Колосовых, соседями Казанцевых, проживавших в доме напротив. Олег Леонидович помнит, как мальчишки бегали к Казанцевым за яблоками. И, хотя у селекционера каждый плод был на учете, кое-что перепадало пацанам, у которых сводило желудки от голода, потому что детство их пришлось на военное лихолетье.

"Есть хотелось все время..."
Семейный архив Колосовых в идеальном порядке: история семьи от прадедов в фотографиях и документах. Воспоминания Галины Александровны Колосовой составляют несколько общих тетрадей, заполненных четким почерком копировщицы. Одна из тетрадей повествует о том, как обитатели ул. Октябрьской революции переносили тяготы Великой Отечественной войны.
"22.06.41. Воскресенье. Война! В этот день, кажется, по всей стране была хорошая погода... - пишет Галина Александровна. - Мы всей семьей пошли в сад Дворца пионеров... пили там кефир с булочками. (Почему-то запомнился кефир, хотя тогда он не был дефицитом и продавался везде.) Пришли домой, на стене тарелка репродуктора, из нее - речь Молотова".
"ДОК, где работал Леонид Иванович, получил приказ вместо мебели делать лыжи для армии. У них не получалось, их торопили, таскали в обком. Обещали, если быстро не освоят, "поставить к стенке". Леонид Иванович очень расстраивался и, когда под новый год получил повестку в армию, сказал: "Слава Богу!".
В городе ввели затемнение (не верьте тому, кто говорит, что его не было) и соблюдали его строго. С наступлением осени все крались по улицам в чернильной темноте. Велели рыть щели и наклеивать на стекла полоски бумаги. Щели мы не вырыли - немцы были далеко. Дрова еще были, но нужно было экономить. Обычную печь топить перестали. Сложили плитки. Электричество исчезло. Появились "коптилки" или "мигалки" - маленькие бутылочки с керосином и фитильком из тряпочки, нашему поколению знакомые еще по 1918 году.

Г.А. Колосова и Л.И. Колосов.

Рабочий день был 11 часов. Мой "Транспроект" из управления дороги перевели в ДКЖ им. Андреева. Проектанты сидели в буфете и фойе, а наша группа (чертежники) - в коридорчиках позади лож. Зал и сцена функционировали по прямому назначению. Много было эвакуированных артистов. Пробираясь как-то через зал на другую сторону клуба к проектантам, я нос к носу столкнулась с молодым Райкиным".

Чем прокормиться? - вот главная тема военной тетради.
"Есть хотелось все время, но мы от голода не зверели, не ссорились и не делили хлеб на пайки". Продуктовый запас пополнялся за счет карточек: 2 карточки служащих (по 400 г), 3 карточки иждивенцев (по 200 г), детская и маленького Лешика (домашнее имя Олега - Ред.) (300 г).
"1 января 1942 года уехал в армию Леонид Иванович... Нас, как семью офицера, прикрепили к распределителю для среднего комсостава на ул. Малышева. Отоваривали плохо: на мясной талон для ребенка редко давали яичный порошок, а чаще - сушеные карасики длиной в палец, по 300 г на месяц, плюс по 300 г хлопкового масла и карамели на месяц. Не знаю, за счет чего у Лешика выросли зубы..."


Оладьи из тертой сырой картошки, изжаренные на хлопковом масле, вызывали тошноту, за что и были прозваны "тошнотиками".
А в следующем году об этих оладушках приходилось лишь мечтать, потому что питались в основном картофельной кожурой, которую давали знакомые (глава семьи служил в НКВД).
"Оказывается, из картофельной кожуры можно приготовить несколько "блюд",- сделала открытие Галина Александровна. - Кожуру я молола на мясорубке, заливала водой, помешивала, отжимала. Из выжимков пекла лепешки, добавив в них овсяные отруби, в основном колючки, которые продавались на рынке стаканами по дорогой цене. Отстоявшуюся после выжимков воду сливала, на дне оставалась гуща темного цвета, содержащая крахмал. Вскипятишь - готов кисель".
За кожурой нужно было ходить по вечерам. Ценный продукт Галина Александровна старалась как можно быстрее доставить домой, пока не отняли лихие люди. Ее не раз останавливали патрули: "Что в сумке у этой стремительной особы?" И какую отчаянную тревогу вызвал один такой досмотр! В тот вечер в придачу к кожуре друзья дали куриную ногу, ее Галина Александровна спрятала на дно сумочки. Если при обыске деликатес обнаружился бы, то пришлось бы объяснять, откуда куриная нога взялась....
Поистине царский подарок сделал брат - несколько килограммов пшена в импровизированном мешочке из рукава рубашки: "Какая это была радость! Сваришь кастрюльку пшенной каши, утром просыпаешься с ощущением счастья.
– Что такое?
– Ах да, целая кастрюлька пшенной каши!
...Летом перешли на лебеду. Сначала съели всю лебеду во дворе. Потом мальчишки ходили за лебедой во двор Тубдиспансера, на ул. Московскую. Двор был огромный, и лебеды хватило до молодой картошки. В эти злосчастные зиму и лето я продала все, вплоть до одеял. Шуба Леонида Ивановича ушла за кусочек мяса с мозговой косточкой для заболевшего корью Лешика". А у самой Галины Александровны признали дистрофию...


В 1944 году началось победоносное наступление по всему фронту, а весной посадили картошку. "И картошка выросла чудная. Все! Кожуру мы больше не едим!" Тема еды заканчивается оптимистично, жизнь идет своим чередом.
Галина Александровна устроилась работать в библиотеку. Оклад маленький, карточка 400 г, но есть и свои плюсы: короткий рабочий день и возможность брать любые книжки. Заведующая была смелым человеком: задняя комната библиотеки забита запрещенной литературой, которую полагалось уничтожить (а сын заведующей был осужден на 15 лет по 58-й статье за то, что слушал с другом не сданный кем-то приемник). Заведующая давала книги Галине Александровне, та носила их Элиньке.
1945 год. Победа! "Я чувствую себя одиноким без войны", - сказал Черчилль.
Это кощунственное признание так поразило Галину Александровну, что она внесла цитату в свои записи. Жизнь без войны открывала новые перспективы, хотя Леонид Иванович вернулся с фронта тяжелобольным. Его болезнь делала жизнь семьи подчас невыносимой. Для релаксации Галина Александровна решила завести сад. "С горя. Для души, - поясняет она. - Люди с горя пьют, а я, следуя примеру соседей, посадила сад: 8 яблонь, 15 вишен, 2 сливы, малину, смородину, крыжовник, цветы. Воду носили с колонки по 20-30 ведер за вечер.


Некоторые саженцы дали соседи, в том числе Ястребовы - вишни, Казанцевы - сливы. И хотя земля была неплодородная, цветом и структурой напоминала асфальт, волшебные руки Галины Александровны творили чудеса. Через несколько лет сад начал одарять хозяев превосходной вишней, смородиной и крыжовником.
Роскошь природы контрастировала с интерьером дома, напоминавшего, по самокритичному признанию Галины Александровны, "На дне" М. Горького: стены грязноватые, пол облезлый, во всем - вопиющая бедность. "Но бедность была в то время всеобщим состоянием и совершенно не пугала молодежь: к Элиньке и Лешику приходили друзья. Дружелюбие детей смягчало горечь печальных лет".
Дети, активно участвуя в хозяйственных делах, тем не менее, жили в собственном все-таки радостном мире. Этот мир на картинах Олега Колосова, в книге Олега Леонидовича "Осколки былого".

[ArtOleg]

Энциклопедия Российского купечества

АНФИНОГЕНОВ Иван Константинович



Купец Иван Константинович Анфиногенов, сообщая анкетные данные, неизменно указывал, что проживает в Екатеринбурге с 1857 г. Последнее не совсем точно.
Его родители появились на Урале еще в конце 40-х гг. XIX в. Константин Егорович и Матрена Андреевна Анфиногеновы принадлежали к так называемым вязниковцам, выходцам из Вязниковского уезда Владимирской губернии, которые в поисках лучшей доли и с разрешения своих помещиков разбрелись по необъятным просторам России, занимаясь в основном мелочной торговлей.
Крепостные крестьяне Анфиногеновы, покинув родную деревню Новоселки, по примеру многих земляков добрались до Екатеринбурга, который в 1830—1840-х гг. пользовался репутацией «золотого» города. 23 августа 1848 г. в семье Константина и Матрены родился сын Иван, которому суждено будет стать городским головой Екатеринбурга.
Судя по всему Анфиногеновы в нашем городе долго не задержались: кочевая жизнь коробейников повлекла их к дальнейшим странствиям по уральской земле, из которых они вернулись только в 1857 г.
31 марта 1872 г. Иван Анфиногенов стал екатеринбургским мещанином, а 31 октября 1873 г. он женился на дочери местного купца Ивана Сергеевича Стебакова Анастасии. И. С. Стебаков, крупный торговец драгоценными камнями, привлек к этому виду деятельности и новоиспеченного зятя. В апреле 1881 г. Иван Стебаков скончался, завещав основную часть имущества Анастасии Анфиногеновой и ее мужу. 13 июня 1881 г. И. К. Анфиногенов приписался к купеческом сословию, став купцом 2-й гильдии. В том же году новоявленный купец принял участие в создании товарищества на вере «Иван Константинович Анфиногенов и Ко», которое было зарегистрировано в Екатеринбурге и специализировалось на торговле золотыми, серебряными, бриллиантовыми изделиями, а также медными товарами, церковной утварью, парчой, позументами и прочим. В Екатеринбурге фирма владела крупным магазином, с 1901 г. находившимся в Новом гостином дворе. Иван Константинович был умелым коммерсантом и постепенно наращивал объем торговли в Екатеринбурге, кроме того, он был постоянным участником Ирбитской, Крестовско—Ивановской и других местных ярмарок.
И. К. Анфиногенов имел репутацию не только успешного коммерсанта, но и активного общественного деятеля, сотрудничавшего с различными организациями. Долгие годы он был членом Екатеринбургского благотворительного общества, местного комитета Красного Креста, церковного попечительства при Кафедральном Богоявленском соборе, Екатеринбургского общества спасания на водах. Иван Константинович был одним из учредителей Екатеринбургского вольного пожарного общества, в которое он вступил 21 февраля 1879 г. Не ограничиваясь оказанием обществу финансовой помощи, И. К. Анфиногенов принимал деятельное участие в его работе и неоднократно избирался в состав исполнительных органов этой организации, в том числе командиром трубного отряда и членом исполнительного комитета. За плодотворную деятельность Анфиногенов был избран почетным членом общества, награжден серебряным знаком Екатеринбургского вольного пожарного общества и золотым знаком Российского вольного пожарного общества.
Столь же деятельно И. К. Анфиногенов участвовал в работе уездного земства и Екатеринбургской городской Думы. В 1884 г. он впервые был избран гласным городской Думы и оставался в ее составе по 1919 г. Городская Дума постоянно давала И. К. Анфиногенову ответственные поручения. В частности, Иван Константинович с 5 марта 1887 г. по 24 июля 1902 г. был членом попечительского совета городской больницы, в этот же временной отрезок он был членом и председателем попечительского совета родильного дома, с 9 января 1889 г. по июль 1902 г. занимал пост члена учетного комитета и директора городского общественного банка, многие годы исполнял обязанности члена уездного податного присутствия, директора тюремного отделения, старосты Марие-Магдалинской церкви при 1-й женской гимназии и т. д.
В 1902 г. наступил пик общественной карьеры Ивана Константиновича Анфиногенова. После внезапной смерти Г. Г. Казанцева пост городского головы некоторое время остался вакантным, а затем на эту должность 25 мая 1902 г. был избран И. К. Анфиногенов. Иван Константинович возглавил городское самоуправление в трудное время. В России бушевал экономический кризис, который позднее сменился затяжной депрессией. В Екатеринбурге одна за другой разорялись солидные торговые фирмы, стремительно снижался уровень доходов населения, что самым негативным образом сказывалось на городских финансах.
Иван Константинович и служащие городской управы пытались увеличить доходную часть городского бюджета, но результаты их усилий «съедались» последствиями кризиса. В результате постоянно рос дефицит городского бюджета. Если в 1902 г. дефицит бюджета был равен 81 367 рублям, то в 1908 г. он достиг 290 076 рублей. Несмотря на постоянную нехватку финансовых средств Ивану Константиновичу все же удалось решить ряд городских проблем.
В частности, при его самом непосредственном участии на соединенные средства города и уездного земства 31 августа 1903 г. была открыта женская прогимназия, которая позднее была преобразована в женскую гимназию. Еще одним крупным подарком городу стало сооружение памятника императора Александру II. 30 августа 1903 г. состоялась его торжественная закладка, причем один из угловых камней был положен И. К. Анфиногеновым. Строительство памятника шло не без проблем и затянулось на несколько лет, тем не менее 5 октября 1906 г. состоялось его откытие.
Некоторое время Иван Константинович руководил городским хозяйством вполне успешно, но затем начались сложности. В какой-то момент И. К. Анфиногенов утратил контроль за деятельностью служащих органов городского самоуправления, в результате чего в городе разразился дровяной скандал, который острословы окрестили «дровяной Панамой». В ходе расследования выяснилось, что часть служащих, злоупотребляя служебным положением, использует дрова, заготовленные на средства городского самоуправления, для своих нужд и нужд родственников. В результате этого скандала члены городской управы и городской голова были вынуждены уйти в отставку. Всем отставникам грозило судебное преследование.
В этот период И. К. Анфиногенов услышал в свой адрес немало нелицеприятных слов. В одной из газет было опубликовано сатирическое стихотворение, посвященное его деятельности на посту городского головы, заканчивающееся словами: «Не говори с тоской „Ушел”, но с благодарностью „Убрался”». Впрочем, следствие установило, что И. К. Анфиногенов не причастен к хищению дров, а виноват лишь в слабом контроле за деятельностью подчиненных. Благодаря подобному выводу И. К. Анфиногенов не только избежал суда, но и смог продолжить общественную деятельность.
В июле 1914 г. он стал членом городской управы, а также принял участие в работе многих думских комиссий. Кроме того, И. К. Анфиногенов продолжал весьма эффективно сотрудничать с различными общественными организациями. Особенно плодотворно он помогал местному комитету Красного Креста. В июне 1914 г. по ходатайству главноуправляющего Российского общества Красного Креста И. К. Анфиногенов был причислен к сословию потомственных почетных граждан.
Работа И. К. Анфиногенова в органах городского самоуправления временно прервалась в октябре 1917 г. Правда, позднее Иван Константинович продолжил сотрудничество с органами городского самоуправления, но в июле 1919 г. ему пришлось покинуть Екатеринбург и уйти с отступающими колчаковскими войсками. Дальнейшая судьба его неизвестна.

ссылка