Свердловск во времена ВОВ Опции

[komendor]

УТЗ во время ВОВ (11 из 11)
Т. И. Ефимова, М. А. Ардашева «Турбомоторный: дела и судьбы», 1988, стр. 153—160

На пороге мирного будущего

Множились приметы близкого конца войны, вначале едва заметные. К примеру, завод получил около десятка трофейных автомашин: «Фиат», «Оппель», «Ситроен». Их решили использовать для внутризаводских перевозок в помощь лошадям, которые всю войну исправно несли транспортную службу. Одна даже различала будто бы, какие заготовки грузят на сани, и сама знала, куда что везти... От скудной кормёжки лошади дохли, но теперь им хоть рабочий день установили: не более восьми часов на тяжёлых работах и десять — на лёгких, с регулярным отдыхом раз в неделю.
Легче становилось и людям. Прежде всего от сообщений Совинформбюро — в конце января началось успешное наступление войск Ленинградского фронта, закончившееся полной ликвидацией блокады города-героя. «Освобождены от захватчиков более 80 населённых пунктов, в том числе Петергоф...» Наконец-то! Кировцы ходили, как именинники, с сияющими лицами.
Начала отступать и дистрофия, на заводе ввели двухразовое питание в течение суток, а ослабленных и больных кормили три раза, подросткам разрешили работать по шесть — восемь часов... Хотя возможности перевода на нормальную восьмичасовую смену всего коллектива завода начали обсуждаться ещё только через год.
Во многом были заметны сдвиги к лучшему: в посёлке завод построил баню, прачечную, провёл в общежития электричество, радио, летом начал работать свой пионерский лагерь. Комсомольцы соорудили каток и лыжную станцию — стали проходить массовые спортивные состязания.
Ясли и детсад дополнительно снабжались продуктами за счёт подсобных хозяйств. В личное пользование им даже выделили две коровы и несколько свиней — ухаживайте и пользуйтесь... Поскольку матери круглый день были заняты на производстве, большинство ребят жили в детсаде, как в интернате. Завод даже частично брал на себя родительские заботы — шил всем детям костюмчики, выдавал валенки.
Для семей фронтовиков был создан специальный фонд обуви, одежды, овощей, мыла. Им ремонтировали квартиры, доставляли дрова, перед праздниками они получали тёплые вещи, наборы продуктов.
Всё, всё говорило о том, что страна крепнет. Люди видели это по тому, что делалось на заводе и вокруг. Родник человеческих жизней, отзываясь на радостные перемены, наполнялся и пульсировал быстрее, оптимистичнее.
На разгром гитлеровцев под Ленинградом коллектив дизельного завода откликнулся повышением производительности труда — началась фронтовая стахановская ленинградская декада. Вот краткая её хроника.
Комсомолки цеха 200 Маруся Старовойтова, Зина Чебыкина стали в эти дни во главе фронтовых бригад, взяли повышенные обязательства помощи десятому гвардейскому Уральскому добровольческому танковому корпусу. Марусина бригада перевыполнила нормы вдвое.
В цехе 800 участок мастера Н. Фёдорова на четыре дня раньше справился с месячной программой.
Фронтовая бригада комсомолки Лиды Горшановой с уменьшенным числом рабочих ежедневно выполняла и перевыполняла задания, каждый член бригады работал на двух, а то и на трёх станках. В январе им было передано на хранение знамя горкома партии и горисполкома, которое цех завоевал в социалистическом соревновании.
Токарь ремонтно-механического цеха В. Дойников, узнав об освобождении своего родного города Красное Село, поставил рекорд — дал три нормы за смену.
В 1944 году лучшей на заводе и в городе была признана фронтовая комсомольско-молодежная бригада М. Н. Горшкова, которая достигла более 250 процентов выработки. Эта бригада выдвинулась не за счёт «вкалывания», а потому, что хорошо организовала труд своих токарей, револьверщиков, шлифовщиков. Кроме того, каждый член бригады мог заменить любого из товарищей, если в том возникала необходимость,— все владели специальностями друг друга. Поэтому же бригада единогласно отказалась от услуг наладчика — наладкой оборудования тоже занялись сами.
Быстрый профессиональный рост членов бригады Горшкова был как бы запрограммирован заранее. Дело в том, что специальным решением партийного бюро цеха лучшие коммунисты закреплялись за фронтовыми бригадами для политмассовой и агитационной работы. Горшкова «вёл» кандидат в члены партии Олег Земсков. Именно партбюро поставило перед передовой фронтовой бригадой задачу завоевать первенство на заводе и всячески этому помогало, даже в таком деле, как внедрение пневматических зажимов деталей, без чего рабочие не смогли бы перейти на многостаночное обслуживание.
За 1944 год производительность труда возросла на 28,5 процента. К концу года на заводе было 200 фронтовых бригад, 12 фронтовых смен и два фронтовых участка. 30 бригад устойчиво выполняли норму на 200 процентов и более.
Выросшая техническая зрелость кадров проявилась внедрением многочисленных эффективных новшеств. Отдельные из них были новыми для всей отрасли — газовая цементация деталей в печах, сконструированных и изготовленных заводом; холодная обкатка моторов перед испытаниями и т. д.
К концу войны трудоёмкость дизеля снизилась в 3,2 раза, себестоимость — в 3,1.
Да, теперь уже был ясно виден конец войны. К началу 1945 года Красная Армия выбила гитлеровских захватчиков из пределов родной земли и продолжала развивать наступление. Коллектив завода с честью выполнял свой долг перед фронтом. На полях сражений каждый четвёртый танк шёл с уральским мотором.
В день 27-й годовщины Красной Армии уральцам послал приветствие Маршал Советского Союза Г. К. Жуков: «Спасибо вам, дорогие товарищи, от воинов нашего фронта. Ваш героический труд сливается воедино с героическими подвигами воинов Красной Армии...»
Трудовое напряжение сделало последний военный месяц апрель месяцем рекордов. Соревнование шло под лозунгами: «Дадим больше машин для окончательного разгрома врага», «Сверхплановые детали — в фонд штурма Берлина!» Программа не только апреля, но и четырёх месяцев года была выполнена досрочно.
Так встречали весну Победы моторостроители.
Все военные годы рядом с ними трудился коллектив другого предприятия — Уральского турбинного завода имени Кирова. Работали бок о бок, жили похожими бедами и радостями, по одним улицам Эльмаша ходили, хорошо знали друг друга, заводы помогали один другому людьми, материалами — да мало ли чем? — а, случалось, и ссорились, чаще всего из-за электроэнергии, которой постоянно недоставало. Турбинистам приходилось уступать...
Очень долго то, что делали уральские турбинисты, было как будто не самым важным, ведь не для фронта! Однако важным то было или не очень, можно судить хотя бы по одному такому факту: у ворот завода постоянно стояла вереница машин. Это нетерпеливые заказчики из разных городов страны ждали позарез нужные им запчасти для ремонта вышедших из строя энергетических агрегатов, без которых где-то люди не получали тепла и электричества, простаивали заводские цехи, имевшие, быть может, даже оборонное значение.
В 1943 году потребность страны в энергетических агрегатах резко увеличилась, и турбинисты сразу это почувствовали на себе. Городской комитет партии принял решение о шефстве партийной организации Свердловска над Уральским турбинным заводом. Вышло постановление о том, чтобы уже в четвёртом квартале пустить завод на полную мощность, для чего в помощь турбинистам были направлены резервы других предприятий. Уралмашевцы при этом взялись выполнить технически очень сложную задачу — укомплектовать и смонтировать мощный ковочный пресс, Верх-Исетский завод изготовил четыре литейных ковша. Электроаппарат реконструировал заводские силовые трансформаторы. Срочно на турбинном заводе началось строительство литейного цеха, кузницы, промышленных корпусов для лопаточного и модельного цехов.
Начавшаяся спешка, повышенное внимание множества организаций к делам турбинного завода объяснялись прежде всего получением правительственного задания — в кратчайшие сроки восстановить энергетику освобождённого Донбасса. Как скоро начнёт действовать его промышленность, возродятся шахты, пойдёт на-гора уголь — теперь это зависело от уральских турбостроителей, только от них, потому что и Ленинградский, и Харьковский турбинные заводы по-прежнему бездействовали. Наступили напряжённые дни...
Конструкторскому бюро Уральского турбинного завода предстояло подготовить в течение 1943 года проекты восстановления четырёх электростанций Донбасса — Штеровской, Шахтинской, Макеевской и Луганской. Работа значительная и по объёму, и по сложности,— и завод решил создать своим конструкторам условия для её выполнения, приблизить КБ к предприятию. Так в очередной раз началось его переселение...
Когда-то КБ турбинистов располагалось на Малоконном полуострове Верх-Исетского пруда, потом его перебросили в здание теперешнего архитектурного института — всё-таки ближе к производству! И вот, наконец, явственно проявилась необходимость его непосредственного присутствия на заводе. Но конструкторов ожидало здесь более чем скромное помещение — на антресолях сборочного цеха, плохо освещённое, без вентиляции. Однако они не чувствовали себя ущемлёнными, ведь из окон этого самого верхнего этажа высотки можно было наблюдать, как воплощаются в металле их замыслы. Для настоящего конструктора нет более волнующего зрелища.
Главным конструктором на турбинном заводе с 1943 года становится Дмитрий Петрович Бузин — один из крупнейших в стране специалистов, основоположник советского турбостроения. В 20-х годах на Ленинградском металлическом заводе он участвовал в создании первой отечественной паровой турбины мощностью в 2 тысячи киловатт — по проектированию таких машин в то время не существовало никакой литературы на русском языке.
В 30-е годы Бузин был заместителем главного конструктора ЛМЗ и проектировал агрегаты мощностью 50 и 100 тысяч киловатт, преодолевая сопротивление тех, кто считал, что «мощная высокооборотная турбина у нас не получится». Однако получилась и потом все военные годы обеспечивала электроэнергией промышленность Челябинска. Д. П. Бузин в числе других создателей первой стотысячной паровой турбины стал лауреатом Государственной премии.
С приходом на Уральский турбинный завод Дмитрий Петрович надолго оставил идею оригинального проектирования и не слишком поддерживал искания конструкторов — новый главный конструктор требовал отдавать максимум внимания и времени насущным нуждам производства, совершенно подчиниться необходимости заниматься только ремонтом и восстановлением энергетического оборудования на ТЭЦ. Был он руководителем решительным и властным, которого побаивались, но более всего уважали, — Бузин как специалист в КБ был на голову выше всех.
Заместителем главного конструктора был А. М. Данильченко — большой сторонник применения сварных, а не литых конструкций. В цехах начали делать работы всё более сложные: сваривали стойку среднего подшипника, переднюю водяную камеру... Эта технология сокращала необходимость кооперации литых деталей, была экономной и берегла время. Только во многом благодаря применению сварки в ремонте и производстве турбин завод мог надеяться выполнить в срок заказ Донбасса. Пройдёт ещё лет 40, и турбинное производство на Урале окажется ведущим предприятием в своей отрасли по применению в турбине сварных конструкций: в паровых агрегатах — более чем на 70 процентов, в газовых — на 90. А начало массовому освоению передовой технологии было положено в самый трудный год войны — 1943-й.
Заказ Донбасса в ноябре был выполнен даже с превышением — вместо четырёх турбин укомплектовали, отгрузили пять. Но впереди предстояла работа вдвое большая, а завод строился, цехи переезжали на новые площади, и продукция выпускалась одновременно с реконструкцией предприятия. Однако теперь у турбинного завода было много помощников. Когда, к примеру, из высотки потребовалось перебросить 94 станка в новый лопаточный цех, Уралмаш прислал свою бригаду опытных такелажников, которые за два дня сделали работу, рассчитанную на восемь дней.
Ежедневно выполняя по две нормы на основной работе, слесари-сборщики бригады орденоносца Н. Ф. Белецкого обязались во внеурочное время смонтировать и пустить полутонный паровой молот в новом кузнечном цехе. И слово сдержали.
Когда завод получил заказ Донбасса, в его цехах трудились пять фронтовых бригад, теперь их стало 14. В цехе Т-2 целый участок мастера В. А. Лесного объявил себя фронтовым — здесь каждый трудился за двоих, за троих: станочник С. Артемьев, слесари Н. Ступницкий, Н. Казаков, Ф. Сучак, балансировщик А. Федченко, разметчица Е. Мельникова.
В 1943 году турбинный завод выпустил паровых агрегатов по сравнению с предыдущим годом вдвое больше, а запасных частей для электростанций — в 2,6 раза. С лёгкой руки какого-то корреспондента газеты завод заслуженно стали называть «турбинной здравницей». С этого времени и до окончания войны Уральский турбинный завод выдерживал достигнутый темп, и много раз коллективу турбостроителей присуждалось переходящее знамя наркомата.
Декабрь 1944 года был особенным — в этом месяце закончилась сборка парового агрегата АТ-25—2.
Машина была выполнена по чертежам ЛМЗ, но полностью от начала до конца сделана на заводе. Этой машиной история турбостроения на Урале устремлялась в будущее, у конструкторов возрождались мечты о самостоятельной работе, новом проектировании. Необычный подъём ощущался на сборке — почти 12 суток подряд сборщики провели возле АТ-25—2, и в полночь под новогодний праздник она была готова к отгрузке. На корпусе турбины крупно яркой белой краской турбинисты написали: «Урал — Донбассу». «Это не только адрес,— заметил в своём очерке, напечатанном в «Уральском рабочем», журналист Юрий Хазанович.— Это братская помощь. Это рука, протянутая краю, поднимающемуся из руин и пепла».
Всего за годы войны Уральский турбинный завод имени Кирова восстановил и укомлектовал турбин на общую мощность более 700 тысяч киловатт.
Указом Президиума Верховного Совета СССР за восстановление электростанций страны были награждены орденами и медалями главный конструктор Д. П. Бузин, токарь Ф. Я. Василенко, слесарь-сборщик Р. В. Балахно и многие другие.
...Девятое мая в Свердловске было пасмурным, шёл снег, но люди выходили на улицы, обнимались, плакали, ликовали. Чёрные воронки репродукторов, которые так долго, четыре года войны, приковывали к себе внимание сообщениями с фронтов, теперь торжественно транслировали прекрасную музыку первого концерта Чайковского. В женском общежитии кто-то привязал к палке красную косынку — с этим флагом девчата гурьбой высыпали на улицу. Она была запружена народом. Отовсюду к заводу шли и ехали люди — долгожданный день Победы всем хотелось встретить вместе. Дышалось легко, свободно... «С нас как камень спал»,— скажет позднее Александр Михайлович Скворцов, заслуженный дизелист, участник сборки знаменитых моторов В-2 для не менее знаменитой «тридцатьчетвёрки».
Всё, конец войне!

[fort]

Чтобы правильно оценить значение Свердловска в годы ВОВ привожу сюда из Википедии таблицу производства танков Т-34 по всем заводам.Хочу отметить моменты - Уралмаш оказывается тоже производил Т-34 , и только с конца 43-го - нач.44 полностью переключился на самоходки.

Так же похоже все пушки на танки и самоходки в годы ВОВ изготавливались на заводе №9 и на ЗиКе. Ну и двигатели Турбинки тоже шли на танки ,скорее всего наверно на УВЗ.

Выпуск танков Т-34 заводами НКТП (в скобках — плановое количество)[сн 3]

[fort]

Для полноты картины отметим что после Курской битвы наши начали экстренное производство ИС-2 с 122мм пушкой и лобовой броней 120 мм. Чтобы было что противопоставить Тиграм.

Всего за период с декабря 1943 по май 1945 года было выпущено 3390 танков ИС-2 ,в основном на ЧКЗ.И понятно что на Уралмаше с конца 43 года перешли на выпуск СУ, которые доказали свою эффетивность как раз в Курской битве.

-------------------------------------------------------------------------------
Немцы тоже не дремали. Как я уже сказал основным моментом в этом деле была Курская битва. Наших танков там было ок . 3400, немецких ок. 2700.

Большинство наших танков там были Т-34,тяжелых танков почти не было.

У немцев же основная масса танков были Т-4 . Это средний танк ,который почти по всем параметрам уступал Т-34.Но фашисты заготовили сюрприз - было 130 Тигров , примерно 190 Пантер + САУ фердинанд ок . 90 штук.

Используя правильную тактику ,применяя это небольшое кол-во тяжелых танков ,можно было добиться больших успехов. Чем немцы и воспользовались. Битва была очень тяжелой для всех.

После Курской битвы обе стороны сделали соответсвующие выводы в пользу тяжелых танков с более мощными пушками и САУ.Наши в массовом порядке стали ставить на Т-34 85мм зенитные пушки , форисровали производство ИС-2 на ЧКЗ , и форисровали производство САУ на Уралмаше.

Немцы же форсировали производство Пантер , которых было выпущено ок.6000 штук. Тигров сделали не так уж и много - 1300 штук ( слишком уж тяжелая и металлоемкая машина).Паралельно выпускали и Т-4 ,только старались усилить его броню и вооружение.

[fort]

по даннным Википедии немцы за годы войны выпустили примерно 9000 танков Т-4 , 6000 Пантер , и 1300 Тигров.Итого 17300.

Мы же изготовили ок. 35500 Т-34 и 3400 ИС-2 .Итого 38900 .Короче задавили фашистов .

(((Мелкие и устарелые наши наши и немецкие танки я не вспоминаю - через первые два годы войны от них почти ничего не осталось.
Да и вспоминать про наши танки начала войны как то совсем не охота.Хотя конечно на нач. 41 года у фашистов была суперармия ,которая даже французов с англичанами ,с их мощной техникой , била как орешки щелкала. Да и американцам в конце войны тоже досталось)))

[fort]

По вышеприведеннной таблице виден резкий спад производства танков в 1944 году ( 3976 против 15833 в 1943). Ясно к что 1944 году вооружения изготовили столько что его был уже избыток, притом с большим запасом.

И примерно половина всего тяжелого вооружения была изготовлена у нас в области.По факту это наверно больше чем производила вся фашистская Германия с оккупированной Европой.

[fort]

Эффективность применения такого огромного кол-ва вооружений конечно же была.
Просто наши быстрее погнали фашистов из страны. Сравните сами - за два года войны июнь1941 по август 1943 немцы прошли от границы лишь до Волги и встали. А наша армия за неполных два года с авг1943 до мая1945 прошла расстояние от Волги до границы плюс от границы до Берлина, то есть в полтора -два раза больше.

Однозначно ,после 1943 года нашим войскам воевать было легче. Тут был и накопленный опыт боевых действий, ну и конечно же наша техника и количественно и качественно превосходящая немецкую. Конечно мы бы победили фашистов и меньшим количеством вооружения, но это было бы дольше.

[fort]

Опять же моральный дух немецких солдат был не на высоте. Никто из них не хотел умирать за фатерлянд.

Когда наши подгоняли к боевым позициям немцев катюши и артиллерию, чтобы заровнять эти позиции с землёй, то немцы почему то оставляли эти позиции и отходили дальше. Вспомним как наши солдаты защищали Сталинград , когда там все было уже заровняно с землёй.

Хотя с другой стороны сопротивление окруженной группировки Паулюса под Сталинградом внушает уважение - ни одна другая армия наверно не смогла бы так долго сопротивляться.

[komendor]

Эльмаш во время ВОВ
«Мы — с завода имени Ленина», 1984, стр. 116—121

Гвардия тыла (А. П. Шутов)

Ни с чем не сравнить тот взрыв патриотических чувств, который был реакцией народа на вероломное нападение на нашу страну гитлеровской Германии. Каждое производство в кратчайшие сроки было перестроено так, что мы стали делать продукцию, необходимую для сражений с врагом. Война — особый период в развитии завода. Самые трудные, самые горькие годы. И самые героические. С небывалой силой проявлялись лучшие черты уральцев — выдержка, самообладание, квалифицированная работа, сплочённость. И труд в цехах был подвигом — длительным и непрерывным. Ветеран завода, инженер-технолог Александр Павлович Шутов, недавно умерший, оставил в своих воспоминаниях примеры трудового героизма того времени.
В аппаратном корпусе завода, казалось, самом мирном из всех, был срочно организован цех гвардейских миномётов — «катюш». Это грозное орудие, вызывавшее панику в частях противника, по своей конструкции и технологии для специалистов-электромашиностроителей большой сложности не представляло. Самым трудоёмким оказалось изготовление восьми направляющих, по которым должны скользить шестнадцать реактивных снарядов. На участке, где делались направляющие, я был сменным мастером все годы войны.
Главные хлопоты и волнения доставляло строгание пятиметровых балок для направляющих. Чтобы обработать их по всей длине, нужны были строгальные станки с соответствующим ходом. А их не хватало. Выручил сосед — турбомоторный завод предоставил в наше распоряжение имеющийся у них продольно-строгальный станок. Но и этого недоставало. Дела на нашем участке беспокоили и Свердловский обком партии. К нам часто приезжал секретарь обкома В. М. Андрианов, интересовался, когда и как сможем мы увеличить выпуск деталей для «катюш».
Нам и самим не терпелось делать как можно больше, но отсутствие станков сдерживало. Сначала искали нужные станки среди оборудования, вывезенного на Урал из западных областей страны, искали не только в Свердловске, но и в других городах. Потом решили пойти по другому пути: совершенствовать технологический процесс обработки балок. Каждый день что-то придумывали и экспериментировали. Тут же немедленно проверяли эффективность новшеств. Помню, в ночную смену в мае 1942 года запаслись заготовками-балками и нужными резцами и вместе со станочником Андреевым, волнуясь, попробовали вести обработку принципиально по-иному. Дело пошло отлично: к утру за смену Андреев прострогал двенадцать балок вместо трёх! В четыре раза больше!
Директор завода В. И. Абакумов каждое утро заходил на наш участок. На этот раз он пробрался к нам с трудом: станок стоял у входа — выросла такая куча стружки, что меня отругали как распоследнего разгильдяя за бесхозяйственность, за беспорядок... Но увидел готовые балки — и возмущение сменилось радостью.
«Всё для фронта! Больше! Лучше!» — страстно, яростно все мы трудились в дни войны. На нашем участке, в цехе, на всем заводе. Как сейчас, в глазах стоят товарищи, что в работе не жалели себя: Московских, Шатайлов, эвакуированные из Воронежа Гончаров, Фёдоров, Булыга, Ерёмин, Румянцев... Шестидесятилетний Булыга работал на окончательной операции — строжке направляющих желобков. Норма жёсткая, с трудом выполнялась и молодыми рабочими самой высокой квалификации. Булыге было тяжело — и по возрасту, и по здоровью: ноги, обутые в брезентовые тапочки на деревянной подошве, распухли, болели. Но он никогда не жаловался. А однажды удивил и обрадовал весь цех: за двенадцатичасовую смену перевыполнил суточную норму. Это был заводской рекорд, и мы горячо благодарили старого производственника. А утром он не пришёл на завод. Умер...
Работа на продольно-строгальных станках требовала больших физических усилий, особенно при установке деталей. Поэтому к каждому рабочему приходил помощник — подручный. На участок часто направляли людей из отделов заводоуправления, из бухгалтерии. Работал подручным и конструктор Н. П. Тугаринов — слава завода. А бухгалтер В. И. Есельский освоил и профессию строгальщика — пробыл на участке до конца войны. Ему завидовали: рост более двух метров, мог даже обходиться без подручного, пока не устанет...
Летом 1942 года, когда на фронтах шли ожесточённые бои, тревогу за судьбу Родины чувствовал каждый, энергия рабочих была направлена на максимальное усиление помощи Красной Армии.
В этот наиболее тяжёлый и напряжённый период военных действий Верховный Главнокомандующий обратился к коллективу завода с просьбой изготовить сверх плана несколько дивизионов «катюш» для Сталинградского фронта. Мы отчётливо понимали, как нужны эти грозные орудия, и почётное задание воодушевило всех на новые трудовые подвиги.
Рабочая обстановка напряглась до предела. Из цехов не выходили по 5—7 дней, обходясь коротким сном. На помощь цеху, где изготовлялись «катюши», приходили временно организованные бригады технологов, конструкторов, рабочих из других цехов. В бригадах работали инженеры Л. И. Батырев, П. И. Дилев, Г. Д. Стадников, Б. Ю. Гальперин, С. С. Сычёв, В. И. Страхов, А. Е. Епишин. Рабочие паросилового цеха С. Ф. Могутнов, А. С. Тубаев, А. Ф. Кунавин, Н. И. Шикальнин, отработав смену на своих местах, спешили на сборку «катюш». Перешли в цех на электромонтаж конструкторы П. А. Одынец, Л. З. Аркус, И. Ф. Сухов. Конструктор В. А. Абышкин специализировался на установке и регулировке прицелов, технолог С. С. Сычёв часто работал как шофёр.
Неутомимо трудясь, в едином неодолимом порыве коллектив выполнил просьбу-задание, и фронт получил дополнительные дивизионы грозных орудий. 19 ноября 1942 года началось контрнаступление на Сталинградском фронте. В числе 115 дивизионов реактивной артиллерии были и «катюши» с нашей заводской маркой...
Не забыть те героические годы, не забыть людей, что беззаветно выполняли любое задание. Пожилые рабочие из вспомогательного цеха А. А. Романов и его жена Вера Ивановна по первому сигналу неутомимо сшивали, ремонтировали подызношенные ремни. А остальное время на руках, в больших количествах, разносили машинное масло, столь необходимое для безотказной работы станков.
А инструментальщики? Что бы мы могли сделать без резцов? Их номенклатура весьма разнообразна, а технология изготовления сложная. Да если ещё учесть, что специальное оборудование отсутствовало... Нужны были и профессиональное мастерство, и физические усилия, и находчивость — умение выйти из безвыходного положения.
На заточке резцов, среди многих замечательных умельцев, особенно запомнилась Ася Афанасьева, эвакуированная из Воронежа. Невысокого роста, красивая молодая женщина. Как она работала! Легко возьмёт шестикилограммовый резец, нажмёт на наждак, посыплются во все стороны искры — и резец готов по высшему классу. И никогда не пользовалась респиратором, он мешал ей... Умерла она после войны ещё не пожилой: страдала силикозом, болели руки. А точнее — болело всё. Не жалела себя, трудясь самозабвенно, чтобы приблизить победу над врагом.
И сколько было таких героев и героинь в гвардии советского тыла!

«Мы — с завода имени Ленина», 1984, стр. 121—127

Ради победы (А. К. Кожевников)

У популярной советской писательницы Мариэтты Шагинян, прожившей долгую жизнь и много писавшей о знаменитых людях, есть очерк «Долг гражданина». Во время войны она жила в Свердловске и часто печаталась в областной газете со злободневной публицистикой — о героизме заводчан в тылу.
В этом очерке писательница рассказала о кузнеце Бойцове, который придумал приспособление, позволявшее более чем в 10 раз перевыполнять норму изготовления деталей. А ведь Иван Степанович Бойцов — наш уралэлектротяжмашевец. Он жил тогда по улице Шефской и работал кузнецом в котельно-сварочном цехе. М. С. Шагинян написала, как он ковал кулачки к ракетному миномёту «катюша». Трудоёмкая деталь — и при изготовлении, и при последующей механической обработке. Вначале Ивану Бойцову удавалось делать только 12, затем 19 за день. А на каждый миномёт их требовалось 16, и иногда монтаж задерживался. Приспособление Бойцова сразу же меняло дело: детали пошли сотнями, причём хорошего качества и с минимальными допусками на обработку. Механическую их обработку вели токари из 9-го цеха, в том числе отмеченный в войну правительственной наградой Иван Тимофеевич Королёв. Он был впоследствии начальником 10-го цеха. А котельщик Григорий Устинович Сафонов с подручными, по нескольку смен не выходя с завода, делал трудоёмкие детали для усиления шасси грузовиков, на которых монтировались «катюши». Стараясь улучшить, ускорить дело, Григорий Устинович придумал приспособление для гибки этих деталей. Чтобы опробовать его, оставался в цехе на ночь. Наконец дело пошло! Один котельщик с избытком смог обеспечивать сборку машин дефицитными деталями.
Сутками, находясь на казарменном положении, работала на монтаже «катюш» бригада слесарей-сборщиков Николая Ивановича Рявкина. Не ради поощрений — ради Победы. Исполняли свой гражданский долг перед страной. По-гвардейски. Давно на заслуженном отдыхе бывший кузнец И. С. Бойцов, живёт в Бокситогорске Ленинградской области. Г. У. Сафонов и Н. И. Рявкин — на родном Эльмаше. И завод чтит свою старую гвардию.
Экзамен на стойкость (Г. Д. Стадников)
Георгий Демьянович Стадников, ветеран труда, в войну был на заводе ведущим специалистом по сварке. Вместе со всеми и пережил то грозное, тревожное время. Последние годы, выйдя на пенсию, Георгий Демьянович работает в заводском музее трудовой и боевой славы. С неиссякаемой настойчивостью собирает он свидетельства из жизни родного коллектива. Не один месяц по документам Свердловского областного партархива изучал он деятельность партийной организации завода в 1941—1945 годах. Подлинные материалы, собранные им, а также воспоминания заводчан позволили восстановить этапы жизни и труда коллектива, организующую роль коммунистов предприятия в годы Великой Отечественной войны. Рукопись Г. Д. Стадникова хранится в заводском музее.
24 июня 1941 года состоялось первое военного времени собрание партийной организации завода. Через десять дней — второе. Принятые на них постановления обязывали:
«...Партбюро обеспечить немедленное развитие агитационно-массовой работы среди рабочих, служащих и ИТР завода.
...В целях борьбы с нытиками, маловерами и трусами агитация и пропаганда на заводе должна быть повседневно подчинена разъяснению положения на фронтах, конкретным производственным задачам — срочному и высококачественному выполнению специальных заказов.
...Задание зам. председателя СНК тов. Малышева изготовить для УЗТМ две сталеплавильные печи считать боевым».
В областном партийном архиве хранятся документы о делах, организованных коммунистами завода в первые дни войны.
В начале июля началось обучение рабочих и служащих военному делу. Учились после интенсивного трудового дня, после смены у станка или на участке сборки. Учились усердно: каждый чувствовал себя воином, где бы ни находился.
В конце июля трудящиеся завода провели первый военизированный поход. В нём участвовало около 1500 человек.
Организовано шефство над госпиталем, устройство эвакуированных, разгрузка эшелонов с различным оборудованием. Заводчане дружно выходили на субботники на площадках для строительства новых объектов. Нелёгким оказалось задание собрать 2505 тёплых вещей для Красной Армии. Но оно было выполнено в срок. Одновременно организовали пошив тёплых вещей на заводе.
Вся деятельность коллектива была под контролем партийной организации, ничто не оставалось без её внимания. В каждом цехе, на каждом участке коммунисты не только показывали образцы самоотверженного труда, но и поддерживали, вдохновляли, заражали всех энтузиазмом. Многие стахановцы и ударники в ответ на разбойничье нападение на нашу Родину стали вырабатывать норму вдвое большую, чем несколько дней назад. Многие успешно овладевали второй и третьей профессиями. Среди первых — прессовщица А. И. Полякова, уборщица П. Н. Моисеева, кладовщица P. M. Худякова, электромонтёр С. В. Кузнецов.
Под особый контроль партийной организации брались все спецзаказы для фронта. Отставание на несколько дней было недопустимо, невыполнение фронтового заказа приравнивалось к измене Родине. В первые недели на заводе наладили выпуск оборонной продукции — снарядов, сапёрных лопат, ротных миномётов.
В сжатые сроки был организован цех «катюш». Вместе с уральцами работали воронежцы, прибывшие с эвакуированным заводом Коминтерн. Днём и ночью шёл монтаж оборудования и его наладка, создавались участки, комплектовались смены. Главный механик завода Коминтерн Павел Иванович Ларин был назначен начальником цеха. Волевой, энергичный руководитель, он многое сделал, чтоб в минимальные сроки подготовить к пуску новое производство. В начале января 1942 года была изготовлена первая ракетно-миномётная установка, и затем каждый месяц на фронт отправлялись десятки боевых машин.
Завод работал напряжённо. А в 1942 году коллективу предстояло решить ещё одну большой государственной важности задачу — не сокращая плана выпуска военной продукции, срочно освоить производство крупной и сложной электротехники. Все подготовительные этапы развития крупного электромашиностроения также проходили под контролем и с деятельным участием партийных работников завода. На них лежала ответственность мобилизовать коллективы цехов и отделов, зажечь, увлечь новым делом. В 1943 году завод начал выпускать электромашины. В декабре этого же года на заводском отчётно-перевыборном партийном собрании секретарь горкома ВКП(б) П. А. Жуков отметил, что завод работает чётко, выполняет все задания и ни разу не подвёл фронт: «...Коллектив работает хорошо, может смело смотреть вперёд. Он будет занесён в Книгу почёта заводов-передовиков». Такая оценка от требовательного партийного руководителя значила немало.
Множество разных проблем и вопросов ежедневно, ежечасно и срочно решали заводские партийные работники в суровое военное время. И на все сроки были одни — сжатые».
Кроме производственных не менее важными были заботы о быте, о питании трудящихся и их семей. Не хватало жилья (уральцы максимально теснились, чтоб принять, устроить эвакуированных), и на заседании партбюро 1 октября 1941 года решено построить пять домов барачного типа. Надо было улучшить питание заводчан, найти дополнительные источники получения продуктов. На общем партийном собрании 12 мая 1942 года решили по примеру других предприятий организовать ОРС — отдел рабочего снабжения. «Обязать каждого коммуниста принять активное участие в создании прочной продовольственной базы — расширении подсобного хозяйства и развитии индивидуального огородничества»,— записано в постановлении собрания.
В 1943 году открыт пионерский лагерь. Организовано диетическое питание, 30 человек отправлены на курорты и в дома отдыха. Для посадки на огородах выдано 20 тонн картофеля, 75 тысяч корней капусты...
Коммунально-бытовое обслуживание населения во время войны почти прекратилось. Регулярно работали, пожалуй, только бани. Сложно было приобрести, сшить, отремонтировать обувь, одежду, бельё. С трудом удавалось постричься. Возникало множество неудобств.
В 1943 году партийное руководство завода принимает решение организовать свой промкомбинат. Создать его (в кратчайший срок!) поручили начальнику отдела кадров коммунистке А. А. Пермяковой. Она по-боевому взялась за дело, и вскоре заработали мастерские — сапожная и швейная, потом открыли и пимокатную, — нашёлся для неё специалист — И. П. Пастухов. Специальное оборудование — чесальную и катальную машины — спроектировали заводские конструкторы, а изготовил ремонтно-механический цех. Сделали и колодки. Валенки в пимокатной мастерской катали для заводчан и для их детей.
В проходной завода стала действовать парикмахерская. И бывало, как вспоминает А. А. Пермякова, директор завода В. И. Абакумов отправлял стричься и бриться обросших мастеров и начальников цехов, а сам оставался на их рабочем месте.
Война принесла советскому народу неисчислимые потери, потребовала колоссального напряжения, невероятных усилий, стала испытанием надёжности, стойкости, мужества. И коммунисты завода вместе со всеми трудящимися выдержали этот небывало ответственный экзамен.

«Мы — с завода имени Ленина», 1984, стр. 204—205
1941
В первые недели войны в заводских корпусах разместили коллективы эвакуированных заводов — из Воронежа, Харькова, Ленинграда. Специалисты воронежского завода Коминтерн помогли уже осенью создать цех гвардейских миномётов «катюш». Организовано производство ручных миномётов, сапёрных лопат, противотанковых снарядов.
Выпущены первые баковые масляные выключатели на напряжение 110 и 220 киловольт.
Директором УЭА назначен В. И. Абакумов, руководивший до этого заводом «Электросила». Человек требовательный, взыскательный, он умело повёл коллектив — четко выполнялись все задания для нужд сражающейся на фронтах армии.
1942
Январь. Завод отправил на фронт первую партию «катюш». Тогда же начали организовываться комсомольско-молодёжные фронтовые бригады.
Апрель. На заводе появились «двухсотники», «трёхсотники», а токари-инструментальщики Т. С. Поплыков и А. Г. Карташёв первыми стали работать за десятерых, т. е. выполняли нормы более чем на 1000 процентов. Самых высоких показателей — 1484 процента — добился Л. Я. Мехонцев, молодой токарь-универсал.
На Уралэлектроаппарате срочно организовывалось производство электрических машин, гидрогенераторов, ртутных выпрямителей. На электромашиностроительных заводах в Ленинграде и Харькове работы прекратились из-за военных действий.
1943
Февраль. Коллектив завода собрал в фонд создания Уральского добровольческого танкового корпуса 548 545 рублей.
Март. Изготовлены электрические машины, гидрогенератор для Алапаевской ГЭС.
15 марта. Указом Президиума Верховного Совета СССР за организацию производства специального вооружения завод награждён орденом Трудового Красного Знамени. Орденов и медалей удостоены наиболее отличившиеся заводчане.
Декабрь. Изготовлен первый в СССР одноанодный ртутный выпрямитель для Уральского алюминиевого завода.
1944
Налажено производство трансформаторов для преобразовательной техники и быстродействующих автоматических выключателей.
В сотни адресов — в освобождённые от фашистов города и села — завод отправляет аппараты, разъединители, привода, электродвигатели.
1945
Комсомол завода за успешное выполнение заказов для сельского хозяйства награждён Почётной грамотой ЦК ВЛКСМ.

[komendor]

По вышеприведеннной таблице виден резкий спад производства танков в 1944 году ( 3976 против 15833 в 1943). Ясно к что 1944 году вооружения изготовили столько что его был уже избыток, притом с большим запасом.

И примерно половина всего тяжелого вооружения была изготовлена у нас в области.По факту это наверно больше чем производила вся фашистская Германия с оккупированной Европой.

Я думаю, что в таблице учтены только новые танки. А надо также учитывать и отремонтированные, которые поставлялись на фронт из прифронтовых ремонтных мастерских, а не с заводов. С заводов в таком случае, поставлялись только запчасти для ремонта.
Нормальной статистики по отремонтированной военной технике у нас, к сожалению, до сих пор нету. В Интернете встречал общее количество для 1943—1945 годов — 450 тыс. ремонтов танков и САУ. Конечно, это все ремонты, а не только ремонты подбитых танков. Но проверяемой ссылки на источник этой информации я не видел.

[komendor]

Трансмаш в ВОВ (1 из 6)
С. Л. Березовская, В. В. Дублёных «На крутых поворотах истории», 1992, стр. 62—66

Была война...

Первые трудные месяцы

Война стала временем жестокого испытания заводского коллектива. 22 июня 1941 г. дежурный по заводу (день был выходной), получивший указание от горкома партии, поставил в известность о начале войны руководство предприятия. На завод вскоре приехал директор А. И. Родионов. Партийная организация собралась в полном составе. Решено было создать штаб по руководству заводом в военное время.
Уже в 16 часов посыльные по заданию райвоенкомата разносили повестки резервистам, призываемым в армию, и мобилизационные предписания. В 18 часов с завода в военкомат были направлены несколько человек для работы в составе призывных комиссий. Заведующий гаражом Е. Л. Юкелис уехал в госавтоинспекцию на технический осмотр машин под комплектование автомобильных и тракторных колонн для тяжёлой артиллерии. Начальника конного парка П. Н. Пименова направили в комиссию по мобилизации гужевого транспорта и кавалерийских лошадей. С завода были мобилизованы шесть 50-пудовых тяжеловозов с ездовыми, упряжка для шестидюймового орудия и сам начальник конного парка П. Н. Пименов. Из автогаража для Красной Армии были переданы три грузовика с шофёрами. Штаб завода работал круглосуточно.
Уже на второй день войны начали отливать корпуса мин для ротных миномётов. План июня по отливке стальных корпусов для авиабомб, выпускавшихся на заводе со времён финской кампании, был перевыполнен более чем вдвое. Через несколько дней коллектив завода приступил к производству миномётов, получив правительственное задание — заказ № 776.
26 июня прошло общезаводское собрание, в постановлении которого записали: «В связи с военным положением страны потребовать от каждого работника завода максимального напряжения сил и энергии, а также дисциплинированности и организованности на производстве с тем, чтобы государственный план выполнить и перевыполнить по всем показателям... Обратить внимание на выполнение особого правительственного задания. Объявить себя мобилизованными и обеспечить выполнение поставленных задач».
В августе 1941 г. в городе началась кампания по сбору зимней одежды и валенок для воинов Красной Армии. Работники, не имевшие тёплых вещей, первую получку отдали полностью. Ветераны цеха на собранные деньги приобрели на вещевом рынке ватные куртки и брюки, валенки и тёплое мужское бельё.
2 сентября 1941 г. газета «Уральский рабочий» отметила инициативу и энтузиазм в сборе тёплых вещей коллектива нашего завода. Через полмесяца была объявлена вторая такая же кампания. В одном из цехов с общей численностью работавших в 155 человек за один только день было собрано 273 вещи. 14 октября откликнулось 399 человек, поступило 724 вещи.
28 октября 1941 г. собрался актив завода. Слушали информацию директора А. И. Родионова, который сообщил, что решением Народного комиссариата обороны площади завода «Металлист» переданы предприятиям, эвакуированным из центра на восток. Поскольку коллектив завода выпускал необходимую для фронта продукцию, его не расформировали. Часть рабочих с оборудованием перевели на другие площади. Для этого решением областного комитета партии было выделено правое крыло Уральского индустриального института, кузнечный цех направили в Верхние Серги. Здесь же, на собрании актива был разработан и утверждён график реализации плана. Одновременно решили оказать помощь вновь прибывающим предприятиям с целью скорейшего введения их в действующие.
Через два дня на очередном заседании штаба заслушали доклад главного инженера завода «О ходе выполнения графика перевода завода на новые производственные площади». Оборудование перебазировали не только в аудитории УПИ, но и в цехи завода им. Воровского, а позже — на Уральский завод химического машиностроения. Отмечалось, что производство на новых площадях должно быть запущено полностью не позднее 15—16 ноября.
Шло великое перемещение производительных сил страны. Эвакуация промышленных предприятий с западных районов на восток не имела себе равных по масштабам и срокам. В восточных районах создавалась военно-промышленная база для технического перевооружения Красной Армии. Только на Урал было переведено 667 промышленных предприятий.
9 октября 1941 г. Государственный комитет обороны (ГКО) и Народный комиссариант танковой промышленности постановили эвакуировать в Свердловск московские заводы — танковый им. С. Орджоникидзе и автомобильный им. КИМ, а также машиностроительный из города Подольска. Этим же постановлением эвакуированным предприятиям передавались промышленные площади заводов «Металлист» и им. В. С. Воеводина. Создавался новый промышленный объект, которому присвоили наименование «Свердловский завод № 37 им. С. Орджоникидзе».
Задолго до этого события руководство завода «Металлист» вело подготовку к предстоящему резкому увеличению грузопотоков. Тяжеловозные лошади, считанное количество маломощных грузовых машин и кранов, оставшихся после мобилизации, не могли справиться с доставкой на завод поступавших материалов. Партком завода обратился в городской комитет ВКП(б) за содействием в строительстве железнодорожной ветки. Горком партии вынес постановление: «Заводу «Металист» своими силами спешно строить железнодорожную ветку до товарного двора железнодорожной станции Свердловск. Управлению Свердловской железной дороги оказать техническую помощь заводу и отпустить из своего наличия необходимые материалы». К строительству железнодорожного участка были привлечены все заводчане. В рабочее время своими силами металлисты к середине октября 1941 г. проложили железнодорожное полотно, решив таким образом одну из сложных транспортных проблем.
Эвакуация заводов из Москвы и Подольска началась во второй половине октября. Каждому отводилось по 5—10 дней на всю операцию. Под непрерывными налётами вражеской авиации люди снимали оборудование с фундаментов, погружали в эшелоны и отправляли на Урал. Необходимо было захватить с собой все вспомогательные и подъёмно-транспортные средства, металл, заготовки, полуфабрикаты, оснастку, инструмент и др. Прибыв в Свердловск, следовало немедленно включиться в работу на новом месте. Это был поистине гигантский, беспримерный труд тысяч рабочих, инженеров, техников и служащих, прибывших с запада, и коллективов свердловских заводов, влившихся в объединенное предприятие.
Железнодорожная ветка, проложенная к заводу «Металлист», сыграла неоценимую роль. По ней прибыло 2750 вагонов, доставлено более двух с половиной тысяч единиц оборудования, металл, заготовки, полуфабрикаты, незавершённое производство, компрессорные станции, краны, молоты, прессы и другое оборудование.
Из-за недостатка железнодорожных платформ подвижные механизмы эвакуировались своим ходом (в последнюю очередь, после погрузки в вагоны оборудования). Грузовые и легковые машины, автокраны, бензоцистерны, пожарные машины пошли на своих колёсах, преодолевая путь в несколько тысяч километров. Первую колонну отправили во главе с инженером О. А. Никогосьяном, вторую возглавил начальник гаража В. И. Пикалёв.
Вот что об этом переходе рассказывает бывший шофёр завода И. М. Доронин. «Отбыли мы на Урал 19 октября в четыре часа утра двумя колоннами. Шли только ночью, без света по маршруту Москва — Владимир — Горький — Казань — Чебоксары — Пермь — Свердловск. В нашей колонне было 23 грузовых машины и два автобуса марки ГАЗ-2АА. Возглавлял колонну завгар В. И. Пикалёв. Машины вели И. Савельев, Н. Чебурахин, С. Синяков, С. Братовский и др.
За рулём одной из машин был и мой брат Фёдор.
Сколько мастерства и выдержки требовалось для того, чтобы провести машину без аварии в кромешной тьме по гололёду, часто просёлочными дорогами. Но и ночью вражеская авиация, обнаружив колонну, сбрасывала на нас свой смертоносный груз и обстреливала машины из пулемётов. Последней бомбёжке мы подверглись в Чебоксарах. Дальше уже ехали днём. Было холодно. Чтобы не остыл мотор, двигались почти безостановочно. Руки немели от усталости и мороза, глаза закрывались от недосыпания. Особенно трудно было тем, кто вёл машину без напарника.
15 декабря колонна прибыла в Свердловск. Всех участников рейда поселили в здании бывшего ТЮЗа. Здесь жили первое время. Оборудование и механизмы были доставлены в полной сохранности. Завершением эвакуации в Свердловске руководил П. П. Овчинников, исполнявший обязанности директора завода на новом месте».
Прибывших москвичей и подольчан разместили в заводском клубе и в квартирах свердловчан — по две-три семьи в комнату. Основную массу прибывших расселяли в Домах культуры, клубах и театрах. Обживали кухни, подвалы, аудитории. В каждой аудитории проживало по десятку семей. Для молодёжи начали строить общежития.
2 ноября руководство завода прибыло в Свердловск. «В этот же день,— вспоминает директор завода того времени Г. Р. Фрезеров,— состоялась встреча с наркомом танковой промышленности В. А. Малышевым». Будучи в Свердловске, В. А. Малышев немалую часть своего времени отдал заводу. Именно под его руководством решались все вопросы, связанные с рассредоточением прибывшего оборудования, обустройством людей, намечались пути и средства развёртывания производства, шло становление нового коллектива, которому предстояло наладить массовый выпуск танков.
Перед новым штабом завода (Г. Р. Фрезеров, А. А. Пятунин, Г. В. Мартиросов, В. Ф. Черных, А. А. Федотов, М. Рецкер) возникло множество проблем: недостаток жилья, промышленных площадей, нехватка транспортных средств, электроэнергии, рабочей силы.

[komendor]

Трансмаш в ВОВ (2 из 6)
С. Л. Березовская, В. В. Дублёных «На крутых поворотах истории», 1992, стр. 67—71

Прибывшие предприятия по указанию Наркомтанкопрома разместили следующим образом: на заводе «Металлист», переименованном в первый отдел завода № 37,— производство бронекорпусов, кузнечный и литейный цехи, сборку машин; механические цехи, прессовый, радиаторный, термический, сварочный, инструментальный — на территории бывшего завода им. Воеводина, переименованного во второй отдел. В связи с нехваткой площадей были выделены дополнительные площади бывшего автогаража облсвязи (в настоящее время на этом месте находится СНИТИ), составившие третий отдел завода № 37.
Представленные промышленные площади были неприспособлены для танкового производства, а главное — оказались очень ограничены (всего 22 тыс. 800 квадратных метров, в то время как только один завод им. С. Орджоникидзе в Москве имел в несколько раз большую площадь).
После осмотра промышленных площадок завода специальной комиссией Совет депутатов трудящихся Свердловска постановил передать второму отделу, расположенному в самом центре города (сейчас Исторический сквер), дополнительную площадь, на которой предстояло построить новые цехи.
Все понимали, что в условиях военного времени надо отказаться от обычных методов работы. С таких позиций подошли и к строительству новых цехов. Возникла необходимость смелого проектирования и возведения объектов. Решили сооружать деревянные конструкции помещений и возводить их способом, требовавшим минимальных затрат материалов, рабочей силы, а главное — времени. Довоенные темпы и принципы работы не устраивали. Под руководством строителей Уралсибстроя Н. Дыгая и В. Лернера силами рабочих завода, а также служащих города за двенадцать дней и ночей построили каркасно-засыпные корпуса двух цехов площадью 8200 квадратных метров, пустили в них тепло от паровозов. В одном из корпусов разместили механический цех, в другом — жестяно-медницкий.
Заместитель начальника термического цеха Т. Минаев вспоминает: «Шёл октябрь 1941 года. Стояли уже крепкие морозы. Деревья окутались густым инеем. Зябкую тишину изредка нарушали скрип колёс да короткие гудки заводских паровозов. Здесь на Урале был глубокий тыл. Для работников, приехавших с Запада, оттуда, где шли бои, где слышались разрывы бомб, такая тишина казалась странной. Впервые вошли в корпус у речки Мельковки. В холодном и неуютном помещении провели короткий митинг. Выступил начальник будущего цеха И. Е. Чернышёв... Распределили всех рабочих по бригадам. Каждому дали определённое задание. Вездесущие ребята где-то достали жестяные бочки и из них соорудили печки-буржуйки... Ровно через месяц цех начал работать. Организовали две смены: одной руководил Н. И. Мышенцев, другой — А. И. Ивакин. С первых дней развернулось соревнование между сменами...»
Всё делали оперативно, в короткие сроки. 6 ноября 1941 г. начался монтаж оборудования на площадках. Приказом наркома танковой промышленности срок окончания монтажа и пуска всего механического оборудования был определён 25 ноября 1941 г.
Трудности восстановления объединённого завода возникали неожиданно. Так, при эвакуации из Москвы кузнечного оборудования была потеряна в пути часть оснастки. Это грозило срывом срока пуска кузнечного цеха. Но выход из создавшегося положения нашли, и цех с его тяжёлым оборудованием полностью восстановили и пустили в самые короткие сроки. То были невиданные темпы.
В литейном цехе понадобилось срочно освоить отливку деталей из высокомарганцевистой стали, но опыта в этом на заводе не было. Тогда в Сталинград [может быть здесь опечатка и должно быть «в Ленинград»? — Р.], перед самой его блокадой, были направлены главный металлург завода Д. И. Гольцман и инженер Н. И. Мозырин, которые изучили новый процесс. Через некоторое время в Свердловске сталевар К. И. Захаров дал первую качественную плавку высокомарганцевистой стали в только что построенной пятитонной электропечи.
В термическом цехе построили восемь двухкамерных термических печей площадью в 15—20 квадратных метров каждая, установили мощные ножницы для резки листовой стали, смонтировали три мостовых крана грузоподъёмностью до 10 тонн каждый. Вновь созданный термический цех для закалки листов из специальной стали потребовал большого расхода мазута, использовавшегося в качестве топлива нагревательных печей. Для хранения запаса мазута было оборудовано мазутохранилище, связанное с железнодорожной веткой. Это позволило перевести на жидкое топливо все печи кузнечного цеха и ряд печей в литейном цехе.
Большую работу по пуску механосборочных цехов проделали Н. И. Лихин, Н. И. Строков, В. А. Иванов, В. А. Светлов, А. А. Мальян, Н. И. Рюмин, Г. Н. Клементьев, А. И. Власов, В. И. Штыков, М. Ю. Вильдавский, М. Д. Митрофанов и др.
Через 39 дней после начала монтажа оборудования, 15 декабря 1941 г. вышел первый танк, созданный трудом уральцев и москвичей. Через 10 дней было изготовлено 12 машин, хотя к этому времени из 1954 единиц прибывшего оборудования было установлено 1116, а запущено в производство только 877. К 1 января 1942 г. танкостроители выпустили первую партию машин. Продукция завода, 20 танков «Т-60», прошла через центр города с транспарантом «Эти машины сделаны на Урале».
За годы Великой Отечественной войны из среднего завод превратился в крупное промышленное предприятие с передовой технологией. Одно это уже говорило о резком росте производства, о его развитии на новом качественном уровне.
Всё же рабочей силы недоставало. По решению ГКО на завод было направлено дополнительно около трёх тысяч рабочих. Основным поставщиком рабочей силы были ремесленные училища.
С прибытием эвакуированных предприятий резко возросла численность партийной организации завода. К концу 1941 г. на учёте стояло 600 членов и кандидатов в члены ВКП(б), к апрелю 1942 г. их число выросло до 755. Организацию возглавил парторг ЦК ВКП(б), член партии с 1924 г., кавалер двух орденов Красного Знамени Алексей Александрович Пятунин, отметивший перед войной своё 35-летие. Бывший рабочий Мотовилихинского завода, он окончил на этом же заводе ФЗУ, а затем военно-инженерную академию в Москве. Алексей Александрович хорошо оценивал обстановку, был скор на решения. Вспоминают такой эпизод. А. А. Пятунин и комсорг ЦК ВЛКСМ П. Штыков в короткий срок решили проблему транспортировки станков и агрегатов от прибывших железнодорожных вагонов до места их установки. Они предложили дороги до будущих цехов полить водой, устанавливать станки на металлические листы и «впрягать» молодых парней. Так по ледяному насту тащили станки к месту их постоянной установки. Станки подключали к электросети и начинали работать... под открытым небом. И работали. Руки примерзали к металлу, а нормы перевыполняли.
А. А. Пятунин был инициатором создания новой заводской многотиражки. К этому делу он привлёк будущего редактора Б. С. Байдакова. В начале января 1942 г. уже вышел первый номер газеты «За победу!» — такое она получила название. Это был боевой листок, звавший тружеников завода к подвигу. Выходил боевой листок (размером 30х20 сантиметров) 3—4 раза в неделю.
Одновременно с развёртыванием танкового производства завод продолжал выпускать снаряды. Наличие разобщённого производства на трёх изолированных промышленных площадках усложняло планирование и технологический процесс. На это указывал в своей записке директор завода на имя уполномоченного Госплана СССР по Уралу А. А. Андреева 26 декабря 1941 г. Такое состояние требовало особой чёткости от действий диспетчерской службы. Только благодаря глубокому знанию всей технологии машины, производства её деталей главному диспетчеру завода С. Н. Рапопорту и диспетчеру первой площадки А. А. Центру удалось обеспечить бесперебойность сборки на главном конвейере.
Завод в течение 1941 г. сумел дать фронту 20 танков Т-60, а в 1942-м уже 1158.
В. С. Емельянов, назначенный в первые дни войны уполномоченным ГКО по производству танков на Уральских заводах, вспоминает, что руководство эвакуированных предприятий оказалось в растерянности от обилия навалившихся трудностей. Растерялся и директор Г. Р. Фрезеров, который до войны занимался в основном научно-внедренческой работой и опыта по руководству крупным промышленным объединением, да ещё в такой обстановке, не имел. Самостоятельно решать важные вопросы в условиях суровой административно-командной системы значило рисковать своей головой, на это решался не каждый. Руководство завода не справилось с поставленными перед ним задачами. Производительность труда составляла лишь 55 процентов от достигнутой танковым заводом в третьем квартале 1941 г. в Москве, хотя предприятие реконструировалось и переживало постоянные налёты немецкой авиации.
26 апреля 1942 г. на общезаводском партийном собрании выступил председатель облисполкома, член обкома ВКП(б) В. И. Недосекин. Он апеллировал к партийной позиции коммунистов, к профессиональной гордости тружеников, к гражданской совести рабочих, из которых около 200 не выполнили производственных заданий. В. И. Недосекин резко критиковал директора завода за бездушное отношение, за невнимание к рядовым рабочим, на которых держится всё производство. Сопоставляя патриотизм рабочих и инертность администрации, В. И. Недосекин подчеркнул, что руководство завода оторвалось в эти тяжёлые дни от коллектива. Директор завода признал критику справедливой.
Трудности объективного и субъективного характера, связанные с рождением по существу нового предприятия, не могли не отразиться на показателях его трудовой деятельности. Главная сложность заключалась в сплочении работников пяти совершенно различных трудовых коллективов (а в октябре 1942 г. к ним добавились ещё прибывшие со Сталинградского тракторного завода) в единый чётко работающий организм. Рабочие адаптировались очень быстро. Сложнее обстояло дело с кадрами инженерно-технических работников и служащих. Прежде всего необходимо было выбрать действительно высококвалифицированных специалистов в каждой области. А на каждую должность — до пяти претендентов, все стремились закрепиться на военном заводе. Отобрав необходимый контингент, нужно было рационально расставить кадры. На предприятии оказалось несколько директоров, главных инженеров, главных технологов — ведущих специалистов со всех собранных вместе заводов. Каждый из них стремился не упустить должности или получить другое престижное место, а опору искал и создавал, как правило, из сотрудников «своего предприятия», с которыми сработался до войны. Это лихорадило формировавшийся коллектив.
И тем не менее, если обратиться к показателям выпуска продукции за первую половину 1942 г., то мы увидим, что результаты производства, начиная с апреля, резко пошли на подъём, а в июне завод выполнил план па 107 процентов. Но в наркомате уже было принято решение: в связи с тем, что новое руководство не справилось с поставленной перед ним задачей, влить завод в сильный и стабильный коллектив.
[В квадратных скобках мой комментарий.]

[komendor]

Трансмаш в ВОВ (3 из 6)
С. Л. Березовская, В. В. Дублёных «На крутых поворотах истории», 1992, стр. 72—77

В семье Уралмаша

Постановлением от 23 июля 1942 г. Свердловский завод № 37 им. С. Орджоникидзе был влит в состав Уралмаша, на правах филиала. Бывший первый отдел завода объединили с третьим, они составили первый филиал УЗТМ. Бывший второй отдел стал вторым филиалом. Филиалы создавались как самостоятельные, независимые друг от друга производственные подразделения, подчинённые директору Уралмашзавода Б. Г. Музрукову.
Ещё до объединения выпуск танков Т-60 нашим заводом прекращался, начиналось производство нового танка Т-70. Коллективу было необходимо заново провести технологическую и организационную подготовку производства, обеспечить повышенный производственный план. Для этого потребовалось спроектировать и изготовить до двух тысяч приспособлений, около двух с половиной тысяч инструментов, семьсот штампов, восемьдесят две модели.
Конструкторско-технологические кадры работали над изменением конструктивных форм деталей, добиваясь снижения трудоёмкости производственных процессов. Широкое развитие получило изготовление деталей методом ковки и штамповки. Весь производственный цикл переводили на операции, соответствующие принципу поточности.
Новая технология основывалась на внедрении многорезцового резания, многошпиндельного сверления и револьверных наладок, применения твердосплавных режущих инструментов, высокопроизводительного оборудования, автоматов и полуавтоматов. В литейном производстве отказались от ручной формовки. 90 процентов всего литья было переведено на формовку машинным способом. Главным в организации поточных линий и участков было налаживание работы в механосборочных цехах по принципу замкнутого цикла.
«Все это требовало напряжённого труда технологов и конструкторов,— вспоминает Г. Р. Фрезеров.— Разместившись на двух этажах здания городского краеведческого музея, отдел главного технолога приступил к работе. Технологический отдел возглавляли главный технолог О. А. Никогосьян и его заместитель Н. Н. Козырев. В составе отдела главного технолога работало 58 человек. Среди них следует назвать К. Выдрина, Д. Николаенко, Ю. Фрумкина, В. Подрезова, Н. Халебского, В. Беляеву, З. Горецкую, К. Коневу, Е. Крысину, Л. Куркай, Н. Дмитриева, которые обеспечивали разработку новой технологической документации методом скоростного проектирования. Так, Н. Халебский, отличный знаток технологии зубчатых колёс, своими оригинальными решениями помог быстрому освоению производства коробок переменных передач. В. Романов, начальник бюро инструмента, весьма способствовал внедрению в производство новых видов твердосплавных режущих инструментов». Технологом Н. М. Скляровым была разработана новая технология термической обработки деталей, за что ему присвоена Сталинская премия. Позже Н. М. Скляров защитил докторскую диссертацию, стал профессором.
Большой объём работы требовала переналадка механосборочных цехов в соответствии с новым технологическим процессом. И в это дело весомый вклад внесли начальники цехов А. И. Власов, А. А. Мальян, М. Д. Митрофанов, Н. И. Лихин, Н. И. Строков, Б. А. Светлов, В. Н. Штыков, Е. С. Матвеев и др.
«Узким местом» были траки. Заместитель министра танковой промышленности А. А. Горегляд дал задание вывезти до тысячи квалифицированных рабочих Сталинградского тракторного завода. И на завод прибыли специалисты-рабочие. Литейный цех возглавил В. А. Семёнов. «Радовало то, — пишет он, — что мы, напрягаясь изо всех сил, выпускали продукции всё больше и больше. Стали покрывать производством траков не только свои потребности, но и потребности других заводов Урала».
Новые задачи требовали разработки новой технологии бронекорпусного производства. Главную роль в этом сыграли работники завода Б. И. Свет, Н. А. Шувалов и др.
Поточный метод производства танков требовал внедрения автоматической сварки стали под слоем флюса. Это было крупнейшее достижение советской науки и техники, которое позволяло до 10 раз повысить производительность труда. Первые поточные линии сварки бронекорпусов были созданы на нашем предприятии при непосредственном участии академика Е. О. Патона.
В сентябре из ворот завода вышла первая партия танков Т-34. Коллектив начал новую трудовую жизнь. Покровительство гиганта машиностроения, конечно, сыграло положительную роль: это прежде всего сильное и авторитетное руководство во главе с Борисом Глебовичем Музруковым, это производственные площади — наибольнейший вопрос для нашего предприятия, это кадры, возможность использования технологических мощностей любого направления и профиля и т. д. Именно благодаря этому впервые в мировой практике был внедрён метод высокопроизводительной отливки крупных стальных деталей танков в металлической форме.
Уралмашу объединение двух коллективов позволило перейти от производства отдельных узлов танка на полный цикл изготовления знаменитой тридцатьчетвёрки. В октябре 1942 г. на базе Т-34 было начато производство самоходных артиллерийских установок. Концентрация танкового производства в Свердловске в одних руках позволила безболезненно наряду с выпуском танков Т-34 развернуть и выпуск САУ. Поставка машин увеличилась в 9 раз, а производительность труда в 6 раз. Завод стал родиной самоходной артиллерии. То, что в январе 1943 г. Б. Г. Музрукову было присвоено звание Героя Социалистического Труда, а Уралмаш награждён орденом за выпуск военной продукции, в немалой степени оценка заслуг и нашего коллектива.
Руководство Уралмаша уделяло значительное внимание своим филиалам. Б. Г. Музруков держал под неусыпным контролем всю производственно-хозяйственную деятельность. 21 апреля 1943 г. на партийном активе второго филиала он резко критиковал его директора И. А. Терехова:
— Вам следовало выступить по-другому,— говорил Борис Глебович,— не каяться, как плохо работаем, какие трудности, всё это есть бесспорно, а как преодолевать эти трудности. Для нас важно, какую мы дадим продукцию фронту и сколько...
С большой речью выступил Б. Г. Музруков перед делегатами 1-й партийной конференции филиалов, состоявшейся 21 июня 1943 г., отметив, что общими усилиями работников старейших свердловских заводов, уралмашевцев и москвичей, за короткий срок в городе был создан танковый завод, который начал производить значительное количество боевых машин, а затем переключился на производство самой лучшей в Красной Армии машины — танка Т-34.
На конференции было решено предоставить филиалам хозяйственную самостоятельность, которая необходима для их нормального развития.

Танки и САУ

Решением ГКО 13 сентября 1943 г. филиалы бывшего завода № 37 были выделены из системы УЗТМ в самостоятельное предприятие под наименованием «Завод № 50 Наркомата танковой промышленности». Директором назначили Ивана Ивановича Лисина.
Задача стояла одна — добиться резкого увеличения выпуска качественных узлов и деталей СУ-85, танков Т-34 и боеприпасов. По характеру производства завод № 50 являлся предприятием агрегатным, изготовлявшим и поставлявшим основные узлы и детали для самоходной артиллерии и танков Уралмашзаводу. Его особенностью было изготовление большой номенклатуры узлов — 765 наименований. Как следствие такого производства создались исключительные трудности в материально-техническом снабжении, обострились они ещё и потому, что завод имел большую кооперацию. Такое положение требовало гибкости и конкретных решений, направленных на помощь и контроль над хозяйственной деятельностью органов завода. И тем не менее завод № 50 полностью обеспечивал узлами и деталями выпуск боевых машин УЗТМ и создавал нормальные заделы на сборке.
Помимо того он выполнял заказы по тракторным запчастям. Ремонтная служба отремонтировала за 1943 г. 1476 станков.
Дальнейший рост программы завода потребовал введения новых методов организации производства — автоматизации и поточных линий. В этом добились также значительных достижений. Всего вступило в действие 30 поточных линий. Бывший завод № 37 имел законченный цикл выпуска танков. Заводу № 50 было необходимо самостоятельно наладить выпуск самоходных установок, сняв это с Уралмашзавода, поскольку уже было налажено производство всех узлов за исключением пушки и мотора.
В период выхода из состава УЗТМ в кадрах предприятия было такое соотношение: на 100 производственных рабочих приходилось 127 вспомогательных. Завод испытывал нужду в рабочей силе и потому прибегал к использованию в своих цехах мобилизованных в армию специалистов. Так, в апреле 1944 г. на рабочие места было направлено более 200 военнослужащих. Этот пример не единичен.
Специалистов рабочих профессий завод готовил самостоятельно.
За годы войны вместо двух столовых стало работать девять. Были оборудованы своя баня и две прачечных. Государство передало заводу несколько домов общей площадью 18 тыс. квадратных метров, 912 квадратных метров арендовали в домах свердловчан. Своими силами завод построил 3 дома и 14 общежитий общей площадью 4882 квадратных метра. В первой половине 1945 г. выстроили на улице Папанина и сдали в эксплуатацию четыре тысячи квадратных метров жилья, детский сад на 125 мест, детские ясли на 100 мест.
Рабочие восстанавливали свои силы и здоровье в заводском доме отдыха. Действовал приличный клуб, в цехах имелось 6 красных уголков. Был создан интернат для детей трудящихся предприятия на 150 мест. В заводских детских садах и яслях содержалось 589 детей (из них 230 детей фронтовиков). Проблемы с устройством ребятишек в детские учреждения не было. Коллективу выделили 900 мест для ежегодного вывоза их в пионерские лагеря.
1 февраля 1944 г. завод получил новое здание поликлиники и стационара. При выделении завода № 50 из системы УЗТМ коллективу определили два подсобных хозяйства общей посевной площадью в 600 гектаров. Коллектив имел 630 гектаров земельных угодий, молочную и свиноводческую фермы. Предприятие не было готово к хранению сельхозпродукции, поэтому немедленно построили два овощехранилища и два пункта по засолке овощей. Круглосуточно работали два магазина закрытого типа заводского коллектива — продуктовый и промтоварный.
С 1 октября 1943 г. и до 1 января 1946 г. коллектив постоянно перевыполнял месячные программы, дав государству за 27 месяцев сверхплановой продукции на 24 миллиона рублей. Уже по итогам первого месяца самостоятельной работы ему была присуждена Вторая премия ВЦСПС и Наркомтанкопрома.
Газета «За победу!» 22 сентября 1943 г. сообщала: «На днях награждён орденом Трудового Красного Знамени Аронов Аркадий Михайлович. Орденами награждены Штыков Андрей Никитович, Николай Комаров и другие».
С 1 ноября 1944 г. два заготовительных цеха: 100 — кузнечный (начальник М. П. Атаманов) и 110 — литейный (начальник Г. П. Безмельницын) переводились на полный хозрасчёт.
За успешное выполнение задания ГКО по выпуску танков Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 сентября 1945 г. завод был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Этим же Указом высшей награды страны — ордена Ленина — удостоен директор завода И. И. Лисин. До него такой чести был удостоен буллардист А. П. Назарцев.
За самоотверженный труд в годы Великой Отечественной войны наградили большую группу работников завода, в том числе и боевыми орденами.
Ввиду того что переходящее Красное знамя наркомата и ВЦСПС из 28 месяцев 22 раза вручалось нашему предприятию, постановлением ВЦСПС и Министерства транспортного машиностроения от 26 апреля 1946 г. оно было передано ему на вечное хранение.

[komendor]

Трансмаш в ВОВ (4 из 6)
С. Л. Березовская, В. В. Дублёных «На крутых поворотах истории», 1992, стр. 77—83

Недоедали, недосыпали...

Отдадим должное тем, кто ковал оружие победы, кто стоял у станков, плавил металл, выращивал хлеб. Труд их в годы войны был не легче положения бойцов на фронте. Это — их бой, повседневный, в котором тоже было немало жертв в полном смысле этого слова.
В тылу, как и на фронте, тоже совершались подвиги. И не секрет, что оружие, которым армия добыла нам победу, ковали в основном женщины и подростки, даже дети. Василию Петровичу Зырянову, работавшему на заводе в те тяжёлые годы в литейном цехе на формовке, было в 1942 г. двенадцать лет. Только после войны Вася Зырянов подал заявление об увольнении, в котором писал, что хочет учиться в школе.
Татьяне Ивановне Михеенко, переступившей проходную завода в начале войны, только исполнилось пятнадцать лет. Девочка встала за фрезерный станок. Родина отметила её трудовой вклад орденом Трудового Красного Знамени. Владимир Данилович Гольцман был на год моложе Тани Михеенко. Начал трудиться в литейном цехе и за смену перекидывал не одну тонну металла — отлитые чушки.
По данным комсомольской организации, на учёте в 1942 г. стояло пять комсомольцев, которым только исполнилось четырнадцать лет. Возраст восьмидесяти четырёх не превышал шестнадцати. Молодёжь составляла более двух третей коллектива.
Доцент Уральского политехнического института Т. Д. Шерстнёва, вспоминая годы войны, рассказывала: «Когда я однажды пришла читать лекцию в один из цехов завода, то удивилась: на первых рядах сидели дети. Прозвенел звонок (с перерыва), и каждый из них, взяв свою скамеечку, на которой сидел, не обращая внимания на моё продолжение рассказа, отправился к своему станку. Каково же было моё удивление, когда я увидела, что ребята ставили эти скамеечки к станку, вставали на них и запускали свои агрегаты в работу. Мне и самой-то в то время было немного лет, но забыть этот эпизод не могу до сих пор».
Мужчин и мальчиков было меньше на заводе, подавляющую часть работавших представляла женская половина. Сразу же после начала войны жены и матери ушедших на фронт рабочих стали обслуживать освободившиеся станки и выполнять производственное задание не только за себя, но и за своих сыновей и мужей. В механическом цехе жёны и матери фронтовиков объединились в одну бригаду, которая стабильно выполняла плановое задание, не опуская показателей ниже 208 процентов.
В литейном цехе основную массу рабочих представляли женщины, главным образом незамужние девчонки. Они работали на всех участках производства. Кузнечным цехом руководила А. А. Шахрина. Первым тысячником стала А. А. Полудина (Жоголева). Девчонки возглавляли фронтовые бригады. «Совсем молодые люди и подростки, оторванные войной от близких, первое время не без труда входили в ритм производства, — писал Г. Р. Фрезеров, — но постепенно они втягивались и осваивали сложное оборудование, давая подчас образцы высокой производительности».
«Хотите, я вам станцую?» — сказала однажды юная работница... Она оказалась воспитанницей балетной школы. Жестокая война не щадила ни старого, ни малого...
«Труднее было мальчишкам,— рассказывала на одной из встреч с молодёжью бывшая тысячница Н. В. Рябова.— Девчонки оказались собраннее. Мальчишки не могли распределять продукты, ходили голодные, хуже следили за собой, выглядели неряшливо».
Мальчики и девочки, прибывая на завод, жили где попало, не были обеспечены элементарными условиями быта. В такой обстановке некоторые не выдерживали физически и психологически, порываясь сбежать. Только страх жестокого закона (за побег — пять лет тюрьмы) сдерживал их. Слабые погибали. Подростки не могли защитить себя в сложных ситуациях. Ослабев и измотавшись физически, они часто замыкались, уединялись в укромных местах. Ф. П. Васюкова рассказывала, как один из таких бедолаг, обессилев и замёрзнув, забрался на отходы шлака за литейными печами. Там его пригрело, он заснул. Долго искали мальчишку. Когда наткнулись на свёрнутый комочек, стали бранить беднягу. Он не поднимался. Начали тормошить. Поздно... Хороший был мальчик. А сколько их таких...
Выступая на заводской профсоюзной конференции, главврач заводской поликлиники А. А. Мыльникова говорила о случаях со смертельным исходом, особенно среди подростков.
Видя беспризорность мальчишек и девчонок, работницы прачечной Татьяна Беляева и Мария Белоусова решили заботиться о двух одиноких подростках. Они чинили и стирали им бельё, следили за их гигиеной, контролировали расходы на питание.
Женщины столовой № 1 взяли шефство над пятью подростками. В заметке «Вторая мать», помещённой в заводской многотиражке 19 июля 1943 г. Е. И. Лукина рассказала о своих подопечных Мише Корнееве и Клаве Сукмановой. Для пятнадцатилетнего Саватия Замараева, потерявшего родителей, вторым отцом стал Г. В. Власов.
В архиве отдела кадров завода сохранилась картотека времён Великой Отечественной войны, картотека так называемых «дезертиров». Да, были спасовавшие. В число «дезертиров» включали и тех, кто рвался на фронт и другим способом не мог попасть туда. Были и такие, кто за прогул или опоздание попадал в «чёрный список». Как правило, это были молодые люди, не достигшие восемнадцатилетнего возраста, когда наказание фронтом для них не представлялось возможным по закону. Для них вступал в силу другой закон: за прогул — до трёх лет лагерей.
Голод немало унёс людей в могилу. Норма питания была такова — 600 граммов хлеба, если рабочий выполнял задание, нет — 400—500 граммов. Стахановцам и передовикам по приказу директора завода выдавали ужин и обед. Были особые карточки и талоны для номенклатуры, но представители этого слоя и так жили неплохо. Карточки — жизненно важный документ — получали не все, а колхозники вообще их не имели. Поэтому голод косил многих. От ветеранов пришлось услышать и такую печальную историю. Работник отдела потерял продуктовые карточки, а был скромным и никому не сказал об этом. Ослаб до того, что в один из очередных дней не мог подняться на работу. День — два, его нет. Решили попроведать, так как он жил один. Узнав причину, тут же принесли ему продукты. Когда ушли, он съел всё, что было принесено. Организм не выдержал...
Особенно трудно стало в ноябрьские дни сорок первого года. «Цех, в котором мне пришлось начинать работу, ещё не достроили, не покрыли крышей, а станки уже стояли на фундаментах и были подключены: фронт требовал продукцию. Так и работали. На фронте было труднее. Фронт не ждал,— вспоминал ветеран В. П. Барков.— Все работавшие мужчины находились на казарменном положении. Это уже больше, чем двенадцатичасовой рабочий день, это работа, после которой отсыпались тут же в цехе, в красном уголке или в каком-нибудь укромном месте на топчане...»
Выход на территорию завода рабочих без разрешения, особенно секретных цехов, был запрещён. Со всей строгостью закона карались любые опоздания. За 20 минут опоздания рабочего отдавали под суд, за 10 — строгий выговор с предупреждением, за 5 минут — предупреждение.
Казарменным положение было в последние месяцы 41-го, в течение всего 42-го, вводилось оно и в период обострений на фронте, во время производственных срывов.
Вспоминая эти дни, инженер И. П. Базылёв говорил: «Мне редко приходилось бывать в самом городе, так как фактически жил на заводе. Нашим единственным утешением была работа. Чем было труднее рукам и голове, тем было легче душе».
Девчонкам приходилось нередко отстаивать ещё и своё достоинство. Были на заводе шкурники, пользовавшиеся своим положением и тяжёлой обстановкой. Один из таких работал в начале войны секретарём парткома завода им. Воеводина, потом перешёл на одну из руководящих должностей. Приглашал деятель девчонку поговорить «о деле», а в кабинете, закрыв дверь на ключ, выкладывал перед ней буханку хлеба и предлагал на выбор: хлеб или девичья честь. За аморальные действия его уволили с завода, направили в распоряжение военкомата, но на фронт он не попал. Снова оказался на партийной работе (парторг мотозавода в Ирбите). Однако мерзость свою, очевидно, не прекратил. Там уже был исключён из партии и осуждён. Но не только на нём одном лежит печать подлости.
Сохранить моральную чистоту и достоинство в то время тоже было подвигом. Часто на одной чаше весов оказывались эти качества, а на другой — жизнь, не только своя, жизнь детей, близких. Приходилось выбирать. И подлецы пользовались этим ради собственного благополучия, забывая о гражданской чести и совести. Гавриил Петрович Безмельницын смело называет людей, стоявших по ту и другую сторону — чести и бесчестия. Он говорил, что в годы войны о порядочности руководящих работников можно было судить по внешнему виду их жён и детей. «В то время шли продукты из Америки. Американскую помощь у нас называли «вторым фронтом». Шло из Соединённых Штатов много всякого «барахла», и наглядно было видно, кому это барахло доставалось. Барометром социального извращения в распределении,— говорит он,— было бельё, вывешиваемое для сушки во дворах заводских домов. Заводчане видели, у кого это «барахло» оседало».
Особо сложными были для заводчан последние два месяца 41-го, в связи с прибытием массы эвакуированных. Например, в комнаты клуба селили по две-три семьи, в залы — по нескольку десятков. Каждая семья отгораживала брезентом, простынями отведённый кусочек площади, который считала своей «квартирой». Получалось, что в одном помещении жило сразу по нескольку десятков человек. Ушибся ребёнок — его боль переживали все. Всем о каждом было известно всё до мелочей. Отдыхать после тяжёлой многочасовой смены в такой обстановке было втягость. С жильём труднее всего было молодёжи. Прибывших из Москвы и Подольска одиночек первоначально определяли для проживания в кинотеатр «Сталь». После смены они приходили в зрительный зал и занимали на выбор свободное деревянное кресло. Так в кресле отдыхали и спали, не выдержав, переходили на пол, бросив под голову вещевой мешок.
Правда, вскоре некоторых из них заселили в только что выстроенные два барака, в которых они спали вповалку на сплошных нарах. «В общежитиях было холодно,— вспоминает ветеран завода Ф. П. Васюкова,— утром в умывальнике вода замерзала, поэтому умывались обычно в цехе около электропечи...» Только в 1943 г. убрали нары и установили сваренные на заводе двухъярусные металлические кровати. Девочкам выдали впервые по одному комплекту постельного белья, которое быстро пачкалось от набитых соломой матрацев и подушек.
Мыла не было. В химической лаборатории завода разработали свою технологию его изготовления. Но мощностей не хватало.
Проведённая 27 января 1943 г. проверка санитарного состояния бараков завода выявила грязь в мужских корпусах, где поселившиеся спали в одежде, санитарной обработки не проходили, поэтому все обовшивели... В корпусах не было кипятка, других элементарных условий.
Только к концу 1943 г. положение стало улучшаться. На заводе был создан ОРС. В отведённом совхозе заготовляли картофель и другие овощи, выращивали скот. В том же году получили ещё два подсобных хозяйства, закупали продукты у сельского населения. Всем семейным рабочим выделили участки для посадки картофеля.
«Основным блюдом у нас была «завариха» — полукаша-полусуп из муки, крупы, овощей, что найдётся,— рассказывала ветеран завода М. Я. Казакова.— Дежурный по бараку варил её на всё общежитие, и ребята после смены утоляли голод этим жидким варевом. Несколько легче было передовикам...» Действительно, для них существовал специальный зал в одной из пяти столовых. Пользовались они и специальными отделами при заводских магазинах. Им больше перепадало спецпайков со «второго фронта». Командный состав обслуживали отдельно.
Трудно было и с одеждой, которую выкупали только по специальным ордерам. Ордер на хорошую вещь — тогда это было также значимо и радостно, как сейчас ордер на дефицит — холодильник или автомобиль.
В архивных материалах сохранились данные о подарках юношам и девушкам к празднику Октября (1944 г.). Какие же подарки? — 300 пар нижнего белья, 200 хлопчатобумажных костюмов, 100 пар резиновых сапог и 75 телогреек.
По итогам соревнования по наркомату лучший фрезеровщик завода И. Г. Козлов к 1 мая 1945 г. получил шерстяной костюм. Лучшему строгальщику А. Быкову директор вручил отрез материи, зуборезу Б. Сизову — костюм, слесарю Д. Петрову — пальто.
Недостаток обуви, которая быстро портилась в цехах, заставил руководство завода наладить производство туфель из пластмассы, открыть сапожную мастерскую. Появилась на заводе и мастерская по пошиву одежды.
В коллективе шёл сбор средств на вооружение армии. Помимо облигаций по займам государства только для формирования танковой колонны «Свердловский комсомолец» молодёжь завода собрала и внесла более 102 тыс. рублей. Машины для колонны создавали своими руками.
В двух миллиардах семи миллионах рублей, собранных у населения Урала в годы войны в фонд обороны, есть и доля наших заводчан, которые сами недоедали, отрывали последний кусок у голодных детей. Носили башмаки-самоделки на деревянной подошве, обтянутой брезентом, да ватную одежду — роскошь моды того времени. Конечно, все были движимы чувством устоять, спасти Родину, добиться победы над врагом. То был патриотизм, замешанный на слезах и горе.

[komendor]

Трансмаш в ВОВ (5 из 6)
С. Л. Березовская, В. В. Дублёных «На крутых поворотах истории», 1992, стр. 83—90

Во имя победы

Ниже будет приведена хроника социалистического соревнования времён войны, строки о людях, чьи имена в те годы знал весь заводской коллектив. Мы должны знать о тех, кто умел в тяжелейших условиях красиво и вдохновенно трудиться. Подвергая ревизии всё и вся, некоторые заражённые скепсисом люди сегодня подчёркивают наивность наших предшественников, видевших счастье в непосильном, изнуряющем труде. Но люди работали, не щадя себя, из самых благородных целей и побуждений, и нам будет более разумно не отдаваться скепсису, а воздать дань восхищения их цельности, творческой энергии.
На заводе зарождалось движение стахановцев военного времени. Инициатором его выступил В. Ф. Уфимцев. В архивах музея сохранились приказы директора о материальном поощрении и присвоении звания «Стахановец военного времени» бригаде модельщиков литейного цеха под руководством А. А. Широкова.
Несмотря на резкое сокращение числа производственных рабочих, выполнение плана оставалось законом. Администрация поддерживала инициативу передовиков в распространении почина. «Трудовой подъём,— пишет бывший токарь С. В. Иванов,— охватил всех. Ни у кого не опустились руки, наоборот, трудиться стали лучше, с большей отдачей».
Почин рабочих, взявших обязательство работать за своих родственников, ушедших на фронт, выполнять за них нормы выработки, перерос в движение двухсотников, трёхсотников.
В октябре 1941 г. на Уралмаше появилась первая фронтовая бригада. В городе и области на всех предприятиях началось массовое движение за создание таких производственных коллективов. На нашем заводе первую фронтовую бригаду возглавил токарь А. Б. Сычёв (политрук бригады — П. А. Сурнин). Все члены бригады были многостаночники: токарь М. П. Сырков работал на трёх станках и выполнял производственное задание на триста с лишним процентов; токари Карамышев и Бабенков, бригадир и политрук, работали на четырёх станках, каждый с выполнением задания до пятисот процентов.
Фронтовая бригада № 2 (бригадир С. В. Иванов, политрук Н. В. Койнов) делала норму на двести пятьдесят — триста процентов.
Первая комсомольско-молодёжная фронтовая бригада (командир А. М. Широков, политрук А. П. Лугаськов) программу октября выполнила на 264 процента и с каждым месяцем повышала производственные показатели.
4 октября 1941 г. был объявлен ударный месячник. Результаты оказались блестящими. Токарь Чудинов выполнил месячную программу за двоих. Сверловщик Шарков, начавший работать одним из первых на трёх станках, сдал в ОТК продукцию за четверых. Четырёхсотпроцентная норма стала обычной для давильщика Зубарева. Электросварщик Трапезников с первых дней войны работал за шестерых. Комсомолка Полушина трудилась не только на своём станке, но и на станках двух ушедших на фронт комсомольцев. Токарь Кокузина выполняла норму на семьсот процентов. Массовым явлением на заводе стали двухсотники и трёхсотники. Развернулось соревнование за переходящее Красное знамя 3-й гвардейской дивизии.
В первую фронтовую бригаду литейного цеха вошли формовщицы Ф. Васюкова, Н. Брусницина, И. Савенкова, Б. Хидченко, А. Шевчук, П. Макушина. Затем появилась бригада крановщиков: Т. Крохалев (бригадир), С. Русских, М. Завырылина, Д. Ахматова, А. Хитрина, З. Горбунова, Н. Королёва.
3 марта 1942 г. состоялся слёт передовиков завода, в нём приняли участие представители действующих в то время тринадцати фронтовых бригад, шесть из которых были комсомольско-молодёжными. За полгода их число выросло ещё на 52.
Урал явился родиной движения тысячников. Оно возникло не случайно, не вдруг, а было подготовлено всем ходом развития соревнования на протяжении более полутора десятков лет, опытом целой армии передовиков и рационализаторов. Образцы замечательной работы показывали на заводе ещё до войны стахановцы П. А. Хомяков, В. И. Скрипов, С. В. Иванов, бригада А. А. Жданова, выполнявшая норму на 900 процентов, бригада В. Ф. Полетаева, достигшая выработки в 11 500 процентов [надо полагать, и здесь опечатка: либо 1150 процентов, либо 1500 — Р.], и другие мастера своего дела. Их достижения пришли не самотёком, а благодаря применению и использованию передовых методов работы.
Инициатором движения тысячников выступила комсомолка, политрук фронтовой бригады, Анна Жоголева. Для неё отремонтировали станок, решили использовать новую оснастку, рассчитали операции по минутам. Вывесили плакаты, возвещающие о начале эксперимента, ежечасно выпускали «Молнии» о результатах работы. Весь коллектив завода следил за работой Анны, её усилия оказались не напрасными. Тысячный рубеж покорился. На участке молодёжной бригады появился стенд. На нём фотография, а под ней подпись: первая тысячница, токарь Аня Жоголева.
Пример А. Жоголевой захватил многих рабочих и показал им большие возможности повышения производительности труда. Выполняли десять и более норм не только при холодной обработке металлов, включая операции шлифования, но и в прессовом производстве.
Опыт стахановцев военного времени получил широкое распространение. Тысячный рубеж покорили фрезеровщики Е. Коршунов и Е. Пахоменкова, заточник Н. Тимошенко, шлифовщица Л. Вальдберг.
«Я пришла на завод четыре месяца назад,— писала в заводской газете 25 апреля 1942 г. Люба Вальдберг (Л. М. Матрон).— Работе на шлифовальном станке меня научил Панов. Благодаря его помощи я быстро освоила работу. Но самое главное — это опыт, который передал мне мой наставник. Он отдал мне свой замечательный «секрет», применяя который, я добилась тысячной выработки».
Инженер А. Б. Дранников написал в 1942 г. брошюру о тысячниках завода, в простой и доступной форме изложил приёмы их работы. В этом же году вышло ещё несколько книжек об опыте работы тысячников. Шлифовщик-тысячник А. П. Прусанов в брошюре «Метод высокопроизводительной профильной шлифовки» делился опытом своей работы. Литература эта печаталась в заводской типографии и была доступна каждому рабочему.
— Очень хорошо помню,— вспоминала ветеран завода М. Григорьева,— как в годы войны в нашем цехе проходило движение тысячников, как ударно работали фронтовые бригады. Однажды объявили, что ставят рекорды наши фрезеровщики Женя Коршунов и Ваня Козлов. Весь цех с напряжением следил, кто победит. По нескольку раз в день вывешивались «Молнии». Победил Коршунов.
Фрезеровщице Лизе Пахоменковой была поручена обработка новой крупносерийной детали. По технологическому процессу фрезеровка радиуса выемки производилась одной фрезой на одной детали, зажатой в тисках. Эта операция ограничивала выпуск деталей, поэтому мастер Жеребцов вместе с Пахоменковой решили поставить две фрезы и зажать в тисках две детали. Затем количество деталей увеличилось до четырёх, восьми и даже до двенадцати, а обработка велась одновременно четырьмя фрезами. В итоге благодаря продуманной организации работы и рассчитанным движениям Е. Пахоменкова на трёх станках обрабатывала одновременно 26 деталей и выполняла за смену 25 норм.
В коллективе распространился почин «Опыт передовиков всем рабочим завода». Большую роль в пропаганде высокопроизводительных методов работы сыграла многотиражная газета «За победу!».
— В эти годы,— вспоминает бывший директор завода, позже профессор Г. Р. Фрезеров,— сотни рабочих и инженерно-технических работников показывали образцы героизма. Прежде всего это тогдашний заместитель начальника сборочного цеха А. И. Власов. Молодой, энергичный, всегда спокойный и рассудительный. Именно под его руководством проходила сборка первых танков на заводе, благодаря его энергии вышла первая партия машин. Он обеспечивал систематическое наращивание темпов их выпуска. Нельзя не отмстить работу начальника кузнечного цеха М. П. Атаманова, братьев Штыковых — «Никитичей», как их любовно называли работники завода, семьи Доронченко (восемь человек), шлифовщицы Людмилы Гвоздевой, токаря А. Н. Рыжкова и многих др.
А. Н. Рыжков приехал в Свердловск из Москвы с матерью. На заводе работали уже две его сестры. Четырнадцати лет в 1942 г. он пришёл в механический цех, быстро освоил профессию токаря, стоя на специально для него сколоченном высоком ящике, а в 1944 г. возглавлял уже молодёжную бригаду. Из рук наркома танковой промышленности В. А. Малышева подросток Алёша Рыжков получил за героический труд боевой орден Красной Звезды.
Орден Трудового Красного Знамени прикрепил нарком к куртке его ровесника Жени Ильина. Евгений Васильевич Ильин трудился на заводе всю жизнь. Он — продолжатель династии Ильиных на предприятии. Приехал в Свердловск из Подольска вместе с отцом Василием Ивановичем. В декабре 1941 г. Евгений, когда ему только-только исполнилось шестнадцать, поступил работать на завод токарем. 70 человек было в его молодёжной бригаде.
Более чем через 40 лет, выступая на собрании в цехе, Евгений Васильевич с болью говорил о сегодняшнем невнимании к молодёжи, к её судьбе со стороны старшего поколения:
— С нами было по-другому. Несмотря на тяжёлое время, люди были отзывчивее и сердечнее,— говорил он, упрекая своих товарищей в равнодушии.
Евгений Васильевич — прекрасный специалист, потомственный инструментальщик. За свою долгую трудовую жизнь был и рабочим, и начальником цеха.
Династия Ильиных в общей сложности отдала заводу 170 лет. В годы войны здесь работали отец и мать Евгения, трудилась бухгалтером его жена. На заводе нашли своё призвание дети Евгения Васильевича. Сын Валентин и сейчас заместитель начальника цеха, его жена Нина Кирилловна — технолог, дочь Марина Евгеньевна — тоже инструментальщик. Так война определила место жительства Ильиных, навсегда связала их судьбы с заводом.
Но вернёмся к воспоминаниям о пережитом в военное время.
Бурно проходило соревнование в литейном цехе в честь 25-й годовщины Октября. Каждый час итоги заносили на Доску показателей. Старательно выводил цифры молодой формовщик Ваня Шапенский — Цыганок, как его звали в цехе. Позже Иван Степанович Шапенский был в числе руководителей цеха, в совершенстве познав все тонкости литейного производства и жизни цехового коллектива.
— Однажды в 1942 г.,— вспоминает термист Т. Минаев,— вызывает меня к себе начальник цеха И. Е. Чернышев, по-отцовски похлопав по плечу, говорит: «Тимоша, завтра тебе придётся осваивать новую деталь, не подведи». Утром термисты, братья Иван и Сергей Сикуновы, посадили в печь две детали и сказали мне: «Это тебе на закуску подадим к вечеру».
Вечером у моего рабочего места собралось много народу: прибывший на завод нарком, директор завода, мастера, рабочие. Я понял, что работа ответственная, и решил постараться. После обработки двух деталей — проверили. Отклонений от чертежа не было.
Ко мне подошёл нарком и, улыбаясь, сказал: «Молодец, теперь у нас дело пойдёт», а после подозвал директора завода и говорит: «Премируйте этого крепыша». Самой большой наградой были для нас слова диктора Всесоюзного радио Левитана, который сообщил, что под Москвой немцы потерпели крупное поражение.
16 мая 1942 г. в Свердловске открылось областное совещание стахановцев-тысячников. Среди 500 его делегатов были и тысячники с нашего завода — А. Жоголева, И. Козлов, Е. Коршунов, А. Рыжков, Е. Ильин, Л. Вальдберг и др.
Известным на заводе человеком был Густав Мартович Брейвель — техник высокой квалификации, классный шофёр, он изъездил почти все дороги дореволюционной России. Затем испытывал машины и броневики.
(...)
В октябре 1941 г. вместе с семьёй Г. М. Брейвель прибыл в Свердловск. Он любил завод и свою работу, привил это своим детям (на нашем заводе работали его дочь и три сына). Г. М. Брейвель был прекрасным наставником и хорошим специалистом, тайны техники раскрывались перед пытливым умом мастера, руки которого были поистине золотыми. 47 лет отдал Г. М. Брейвель своему заводу.
Значительный вклад в становление нового коллектива вложил Викторин Фёдорович Черных. Родился он в Первоуральске, с декабря 1936 г. работал главным механиком завода, с января 1940 г. техническим директором, начальником производства завода № 37 с начала его возникновения в Свердловске до апреля 1943 г., а затем заместителем директора по коммерческой части. За самоотверженный труд в годы войны В. Ф. Черных награждён орденом Трудового Красного Знамени и двумя орденами «Знак Почёта».
Одним из крупнейших инженеров на заводе в годы войны считали Всеволода Васильевича Ткаченко. По его собственному признанию, завод дал ему путёвку в жизнь. В 1948 г. Всеволод Васильевич был отозван на работу в Москву. Награждён двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Красной Звезды и орденом «Знак Почёта».
В годы войны на заводе работали Е. С. Матвеев, позже заместитель министра тяжёлого машиностроения, В. И. Подрезов — один из самых квалифицированных и талантливых технологов, впоследствии был отозван в аппарат ЦК КПСС, В. В. Матвеенко — главный технолог завода, также был переведён на работу в Москву, стал лауреатом Ленинской премии.
Настоящим мастером своего дела был слесарь Василий Павлович Сурков. 14 января 1943 г., усовершенствовав приспособление, приступил к рекордной работе. Он не выходил сутки из цеха и вместо 44 пар деталей по норме, рассчитанных на две смены, к утру сдал ОТК 3 тысячи пар изделий, выполнив норму на 5800 процентов. Это был рекорд мирового значения.
Василия Павловича и сейчас помнят в цехе. Уже на пенсии знатный рабочий продолжал работать, участвовал в субботниках. Как-то он отдыхал в заводском профилактории в Верхней Сысерти. Задумал оставить после себя память — высадил несколько деревьев. Они положили начало аллее почёта. Ветераны, приезжая на отдых, ухаживают за посадками, подсаживают новые деревца. Так что Василий Павлович знаменит не только рекордами, помнятся людям его сердечность и доброта.
Не только в своем коллективе, но и за его пределами были известны в войну передовики с «полтинника» (так в народе называли завод № 50). Это тысячники М. Д. Масленников, Л. К. Леонтьев, К. И. Добрыдин, Я. А. Губанов, И. М. Суров, В. В. Сереженков, З. В. Заровняева и многие др.
В сентябре 1943 г. большой популярностью пользовалась фронтовая бригада им. «Молодой гвардии» под руководством Якова Балашова.

[komendor]

Трансмаш в ВОВ (6 из 6)
С. Л. Березовская, В. В. Дублёных «На крутых поворотах истории», 1992, стр. 90—94
15 января 1944 г. на заводе начался месячник экономии. 175 рабочих и 280 инженерно-технических работников подали более 500 рационализаторских предложений. В течение месяца внедрено 91 предложение с условной годовой экономней в 355 тыс. рублей. Всего за 1943—1946 гг. было внедрено 1526 рационализаторских предложений, давших условно-годовой экономии 16,7 млн. рублей. Только в одном инструментальном цехе за четвёртый квартал 1943 г. были внедрены рацпредложения, давшие экономию свыше миллиона рублей.
По итогам смотра в марте 1945 г. был открыт 161 лицевой счёт экономии, в общей сложности их имели более 680 человек.
10 декабря 1943 г. решался вопрос об очередном утверждении кандидатур в «Книгу почёта Урала». Было принято решение первым занести коллектив цеха 380. Производственную программу цех выполнил на 120,2 процента, годовую программу закончил 2 декабря. Средние показатели нормы выработки коллектива — 163 процента, производительность труда за 11 месяцев года выросла на 95 процентов. Все работающие в цехе участвовали в соревновании, трудились 12 фронтовых бригад.
Вторым в «Книгу почёта Урала» предложено вписать участок цеха 225 И. Г. Козлова. Коллектив снизил трудоёмкость работы за счёт рационализации в два раза, имел заводское Красное знамя, звание «Лучший участок».
Из бригад в почётную книгу внесли коллектив Н. С. Комарова. Он имел такие производственные показатели: сентябрь — 575 процентов, октябрь — 808, ноябрь — 341 процент. Сам бригадир награждён орденом Трудового Красного Знамени.
Персонально в «Книгу почёта Урала» представлен стахановец цеха 135 Джабария Бабаев, показавший самые высокие результаты труда за вторую половину 1943 г.
Не случайно заводчане являлись участниками всех собраний передовиков производства города. Группа наших стахановцев была послана па Всесоюзное совещание молодежных фронтовых бригад. Все они получили из рук наркома знаки «Отличник социалистического соревнования».
Жарким июньским днем 1942 г. делегация передовиков прибыла в ЦК комсомола. Свердловскую область представляла Аня Жоголева — первая тысячница нашего завода. Трое ребят и две девушки от Урала и Сибири привезли четыре эшелона подарков фронту: книги, музыкальные инструменты, продукты, одежду, именные часы героям.
«Всё это предназначалось для моряков Северного флота,— вспоминает А. А. Полудина (Жоголева).— С какой теплотой и сердечностью встречали нашу делегацию на кораблях, в отрядах! Мы рассказывали на митингах, как работает в тылу молодёжь, не щадя сил и времени. Вручали памятные подарки командирам и матросам военных кораблей. Побывали мы у командующего Северным морским флотом Головко, встретились с одним из первых легендарных Героев Советского Союза лётчиком Сафоновым...»
Только в 1943 г. молодёжь провела 26 субботников. Было собрано 260 вагонов металлического лома. Во внеурочное время отработано более 800 человеко-смен. Молодёжь постоянно шефствовала над госпиталем № 1325. Для раненых регулярно устраивали концерты, проводили беседы, готовили различные подарки. Шефствовали над школой № 10, оказывая помощь в заготовке и разделке дров, в ремонте печей и помещений, перекрывали крышу.
Оказывал завод помощь и подшефным селам Байкаловского района, помогал оборудованием и инструментом Ляпуновской и Байкаловской МТС. По мере освобождения захваченной немцами территории нашей страны завод участвовал в восстановлении разрушенных районов. В декабре 1943 г. в Краснодарский край отправили два вагона с оборудованием и материалами. Для освободившегося Донбасса собирали теплые вещи, книги, инструмент, деньги. Старались делиться чем могли.
В марте 1945 г. на заводе были подведены очередные итоги соревнования среди молодёжных бригад. Лучшей признали бригаду им. трижды Героя Советского Союза Покрышкина, возглавляемую И. Г. Козловым. Её выработка составляла около 400 процентов. Сам бригадир стабильно выполнял задание на 1400 процентов. Именно ему, И. Г. Козлову, при подведении итогов было присвоено звание «Лучший фрезеровщик города Свердловска».
Соревновались на звание мастера завода. Победителем был признан С. С. Блинов. Он остался верен своему коллективу всю жизнь. Умение работать, воспитанное с молодости, отличало его всегда.
«Лучшим сталеваром завода,— сообщалось в заводской многотиражке 12 августа 1944 г.,— признан В. Шишлянников». Потом его эстафету приняли М. Васюков, И. Шапенский.
Мастера кузнечного дела И. Двойных и С. Рязанцев производили поковки на молотах свободной ковки с припуском до 2 мм, это было большим достижением, экономились десятки тонн легированной стали. Братья — кузнецы Н. С. и И. С. Шариковы, работая на молоте свободной ковки, давали по две-три нормы в смену. Особую популярность имел кузнец А. А. Щёколев. Прежде чем приступить к выполнению заказа, он обдумывал процесс изготовления, делал простые, но умные приспособления и только тогда приступал к выполнению задания. Этим он достигал высокой производительности труда, свой опыт передавал молодым кузнецам.
Пришедший с фронта Н. А. Герасимов и прибывший из ФЗУ А. Д. Коршун скоро овладели процессом горячей штамповки на тяжёлых молотах. За счёт высокой организации труда они достигли хорошей производительности, выполняя задания до 250 процентов.
Н. А. Герасимов в 1944 г. стал инициатором освоения точной штамповки, применив штамп собственных конструкций и изготовления. Он же был автором совмещённой штамповки одновременно двух деталей. Благодаря организаторской работе М. П. Атаманова и творчеству инженера М. П. Ивушкина штамповка в кузнечном производстве стала составлять 98 процентов от всего объёма заготовок. Сегодня многие скептически относятся к пафосу соревнования. Но военные годы — особенные. Не стоит истоки формализма, пропитавшего это движение сейчас, искать в то героическое время. Понятие защиты Отечества священно, патриотический трудовой порыв 40-х годов помог выстоять в лихолетье, разбить врага, и этим всё сказано.
(...)
На фронт с нашего предприятия ушли по мобилизации и добровольцами 942 заводчанина. Судьба многих, к сожалению, неизвестна. На Мемориале славы предприятия занесены 64 фамилии заводчан, погибших в великую Отечественную войну.

С. Л. Березовская, В. В. Дублёных «На крутых поворотах истории», 1992, стр. 390
1941, 22 июня
Создан штаб по руководству заводом в военное время во главе с директором А. И. Родионовым.

1941, октябрь
Организована первая фронтовая бригада (бригадир И. Сычёв, политрук П. Сурнин).

1941, 9 октября
Постановлением ГКО на площадях завода «Металлист» и других объектах создан завод № 37 им. С. Орджоникидзе (директор Г. Р. Фрезеров).

1941, 25 ноября
Пущено производство завода № 37. Выпущен первый танк Т-60.

1941, 17 декабря
А. П. Силантьеву, бывшему слесарю завода, одному из первых в годы войны присвоено звание Героя Советского Союза.

1941, 30 декабря
Завод выпустил первую партию военной продукции — 20 танков Т-60.

1942, январь
Вышел первый номер новой многотиражной газеты «За победу!».

1942, 9 марта
Решением ГКО перепрофилировано производство танков (вместо Т-60 налажен выпуск Т-70).

1942, апрель
Зародилось движение тысячников, инициатором которого выступила токарь А. Полудина.

1942, 23 июля
Решением ГКО завод № 37 влит в состав Уралмашзавода на правах филиала.

1943, 13 сентября
Решением ГКО бывший завод № 37 выделен из системы УЗТМ в самостоятельный завод № 50 Народного комиссариата танковой промышленности (директор И. И. Лисин).

1943, 5 октября
Состоялась I партийная конференция завода.

1944, октябрь
Создано добровольное спортивное общество во главе с К. У. Орловой.

1945, 16 сентября
Указом Президиума Верховного Совета СССР за успешное выполнение заданий ГКО по выпуску танковых агрегатов завод награждён орденом Трудового Красного Знамени.

[komendor]

Хотя с другой стороны сопротивление окруженной группировки Паулюса под Сталинградом внушает уважение - ни одна другая армия наверно не смогла бы так долго сопротивляться.

Немецкая 6 А была самой лучшей на тот момент. В неё вливали всё лучшее: лучшие дивизии, лучшую технику, она лучше обеспечивалась и снабжалась. У неё был высокий моральный уровень, поднявшийся на волне побед лета 1942-го года.

Опять же это было не первое окружение немецких войск. Были два достаточно крупных окружения под Оленино и под Демянском — по 7 дивизий в каждом. Котёл под Оленино был образован 26 января, а деблокирован 6 февраля. Котёл под Демянском образован 20 февраля 1942, а деблокирован 21 апреля.
Т. е. немцы были уверены в том, что ничего страшного пока не произошло: их спасут, как спасли до этого войска группы армий «Север» и группы армий «Центр».

Командиры поглавнее, конечно, поняли всю опасность окружения и угрозу ликвидации всей армии, но простые солдаты, скорее всего, до середины января ещё верили в то, что их спасут.

[komendor]

Сравнивая рассказ про завод «Трансмаш» (точнее завод № 50) с данными по выпуску танков Т-34, нахожу некоторую нестыковку: чем занимался «полтинник» после того, как он был отделён от «Уралмаша»? Какие танки он выпускал? Выпускал ли он самостоятельно танки Т-34 (пусть с использованием бронекорпусов с «Уралмаша» и двигателей с «Турбинки»). И где эти выпущенные танки в статистике производства танков? Или этот завод выпускал только детали для уралмашевских танков и самоходок, но самостоятельно ничего не собирал? И поэтому всё его производство вошло в статистику «Уралмаша»?

[Makeev_DV]

Сравнивая рассказ про завод «Трансмаш» (точнее завод № 50) с данными по выпуску танков Т-34, нахожу некоторую нестыковку: чем занимался «полтинник» после того, как он был отделён от «Уралмаша»? Какие танки он выпускал? Выпускал ли он самостоятельно танки Т-34 (пусть с использованием бронекорпусов с «Уралмаша» и двигателей с «Турбинки»). И где эти выпущенные танки в статистике производства танков? Или этот завод выпускал только детали для уралмашевских танков и самоходок, но самостоятельно ничего не собирал? И поэтому всё его производство вошло в статистику «Уралмаша»?

Выпуск танков прекратился сразу после присоединения к Уралмашу, весной 1943 года. Т-34 завод не собирал, производил только детали и запчасти.

[komendor]

Выпуск танков прекратился сразу после присоединения к Уралмашу, весной 1943 года. Т-34 завод не собирал, производил только детали и запчасти.

Спасибо.
Тогда вырисовывается такая картина: был в городе головной завод по выпуску танков и самоходок — Уралмаш — с окончательной сборкой техники и её испытанием. И предприятия, которые работали на него: Трансмаш (тогда ещё «полтинник»), турбинка, ВИЗ, РТИ, подшипниковый и, может быть, ещё какие-то.

[fort]

да , кооперацию надо учитывать. Один завод не может все делать сам. Даже УВЗ. Наверняка что то по кооперации получали. Ну основное кол во пушек идущих на танки и САУ делали наши заводы номер 9 и номер
8. Турбинка делала двигатели