Лагерь для военнопленных на территории эльмаша Опции

[перенос]

man66

Интересно было бы узнать где он находился географически. И в какие годы и где военнопленных содержали. Может есть у кого-нибудь информация, а также ссылки, фото.

[ArtOleg]

1 часть
По 25 лет для офицеров СС, адъютанта Гитлера и обычных солдат – как судили на Урале пленных немцев (ФОТО)
Спецпроект «Архивные дела», ЧАСТЬ XX
20.11.15



Сегодня отмечается 70 лет с начала Нюрнбергского процесса, в ходе которого были осуждены ключевые фигуры нацистской Германии по обвинению в преступлениях против человечества. NDNews.ru подготовил к этой дате очередной выпуск спецпроекта «Архивных дел», ставший юбилейным, речь в котором пойдет о военнопленных Второй мировой войны, осужденных и отбывавших наказание на Среднем Урале.


Такие дела должны храниться вечно.

Нюрнберг как начало конца плена

Нюрнбергский процесс, инициированный властями США, Советского Союза, Великобритании и Франции, проходил с 20 ноября 1945 года по 1 октября 1946 года. Перед трибуналом предстали 22 высших военных и государственных деятеля немецко-фашистского режима – Вильгельм Кейтель, Рудольф Гесс, Иоахим фон Риббентроп, Герман Геринг и другие. Из них двенадцать человек были приговорены к смертной казни, 7 – к тюремному заключению и трое признаны невиновными.

Но окончание войны и суда в Нюрнберге не означали для военнопленных, находившихся в СССР, быстрое возвращение домой. Процесс репатриации затянулся до 1950 года, и первоначально не касался иностранцев, кто был осужден за военные преступления. Лишь в 1955-ом, в результате переговоров между канцлером ФРГ Аденауэром и советским руководством в Москве, последние заключенные получили возможность вернуться на родину.


Полученные сроки пленные немцы полностью не отсидели. В 50-х годах их отправили на родину.

Согласно статистике НКВД, в советском плену побывали 3,5 млн. солдат и офицеров вермахта, представлявших собой пеструю смесь из 30 национальностей. Около 5 тысяч советских лагерей, рассеянных от линии фронта до Сахалина и Якутии, образовали т.н. «архипелаг ГУПВИ», ставший в какой-то степени слепком с ГУЛАГа. Средний Урал занимал в нем особое место, подробно об этом – в нашем материале, основанном на научных работах историков, проанализировавших сотни архивно-следственных дел военнопленных, хранящихся, в том числе, в Государственном архиве административных органов Свердловской области. Это старший научный сотрудник Института истории и археологии УрО РАН Наталья Суржикова, профессор кафедры истории государства и права УрГЮА Владимир Мотревич и доцент этой кафедры Александр Смыкалин.


Пленные в лагере.

Контингент военнопленных

Военнопленные на Урал стали поступать с мая 1942 года. На территории Свердловской области, где действовала наиболее разветвленная сеть мест заключения, с 1942-го по 1956 год находилось 14 лагерей, 11 рабочих батальонов и 2 спецгоспиталя, в которых побывало, по разным оценкам, от 100 до 250 тыс. пленных. Самый крупный спецлагерь (в масштабах всего СССР) носил номер 476 и имел несколько отделений в Асбесте, Свердловске, Ревде, Дегтярске и других городах. Еще один из наиболее известных лагерей – №504 – находился в Карпинске.


План лагеря для немецкий военнопленных.

Как пишет Смыкалин, на Урале находились не только простые солдаты и офицеры. Многие из них служили в таких карательных частях, как пехотная дивизия «Дас Райх», танковая дивизия СС «Мертвая голова», дивизия «Великая Германия». Здесь отбывали наказание члены гестапо, абвера и других спецслужб. Эти люди, как правило, лично принимали участие в уничтожении советских граждан, поэтому были осуждены советским судом по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года «Об уголовной ответственности немецко-фашистских захватчиков и их пособников». Этот Указ стал основным пунктом в обвинительных заключениях.


Указ от 19 апреля 1943 года «Об уголовной ответственности немецко-фашистских захватчиков и их пособников» стал основным для вынесения приговоров.

Из наиболее известных пленных можно назвать личного адъютанта Гитлера, штурмбанфюрера СС Отто Гюнше и офицера СС Гейнца Линге. Они сидели в отделении №5 лагеря №476 в Дегтярске. А ранее, в апреле 1945 по приказу Гитлера после самоубийства вынесли его тело вместе с телом Евы Браун из бункера и сожгли их.

Также на Урале побывали капитан Люфтваффе шеф-пилот личного самолета Гитлера Баур, приемный сын рейхсфюрера СС Гиммлера, сыновья генерал-фельдмаршала фон Клейста и премьер-министра Венгрии Каллаи, начальник отдела «Е» VI Управления СД, руководитель германской разведки на Балканах и в Италии полковник Херман, начальник Главного управления военной разведки Верховного командования вермахта (ОКВ) полковник Зюскинд-Швенди. В списках пленных числился начальник военно-полевой комендатуры Симферополя Каспар Эбмайер и его замы, устраивавшие этнические чистки в Крыму. Кроме того, были осуждены военнослужащие кавалерийской дивизии «Флориан Гайер» войск СС, уничтожавшие мирное население Белоруссии, России, Украины.

Большинство военных преступников были приговорены военным трибуналом войск МВД УралВО к максимальному сроку наказания – 25 годам лишения свободы, и на свободу должны были выйти в конце 70-х. Но история распорядилась иначе – все изменил вышеупомянутый визит канцлера ФРГ в СССР. Последние военнопленные были вывезены с территории СССР в 1956 году, и в тот же год все спецлагеря на Урале были закрыты.

Сталинская «презумпция виновности»

Впрочем, историки, анализируя уголовное преследование военнопленных, отмечают, что далеко не все заключенные уральских спецлагерей являлись военными преступниками. Карательная машина НКВД работала безжалостно, и многие дела были сфабрикованы. Так, пишет Мотревич, летом 1945 года в Свердловскую область из Германии интернировали Германа Мюллера, крестьянина из деревни Кичендорф, который никогда в армии не служил. Мюллера осудил военный трибунал 193-й стрелковой дивизии на 15 лет каторжных работ за то, что он использовал в своем хозяйстве вывезенных из СССР советских граждан, плохо их кормил и заставлял работать.

Исследователь Наталья Суржикова поясняет, что императив «несомненной виновности» во многом предопределил тот факт, что политика в отношении иностранцев носила в те годы репрессивный характер. Это обстоятельство в 90-х признала Генпрокуратура РФ, подсчитавшая, что в четырех случаях из пяти осужденные военнопленные и интернированные подлежат реабилитации.

Следственными группами в 40-ых, продолжает ученый, использовался формальный принцип с обвинительным уклоном, не предполагавший доказательства конкретной вины обвиняемого. Преступная деятельность путем нехитрых манипуляций с фактами и документами сводилась к теоретически возможному участию или соучастию военнопленных в тех или иных злодеяниях.

«Смазанно-диффузный характер формулировок позволял преследовать едва ли не любого из пленных. Достаточно было уличить его в причастности к разрушению сооружений, в грабеже складов и изъятии у мирных граждан молока, яиц, картофеля, сена, валенок, полушубков и тому подобного», – отмечает Суржикова.

Как передает корреспондент NDNews.ru, в ГААОСО имеется несколько наглядных примеров таких приговоров. Так, у немца Фрица В. при задержании были обнаружены фотокарточки, сделанные лично. Он запечатлел, как угонял советский скот из Украинский ССР в Румынию (так было написано на одной фотографии). Также был заснят момент, когда скот переводили по мосту через реку Днестр. Это и легло в основу обвинения. Солдат действовал по приказу свыше, а не по своей воле, но вердикт был суров – 25 лет лагерей.


Фотографии перегона скота из уголовного дела немца Фрица В.


Он получил 25 лет лагерей.

В числе нехитрых следственных манипуляций, о которых говорит Суржикова, можно назвать прикрепление к делам актов высшего командования СА «о зверствах, чинимых немецко-фашистскими захватчиками» на той или иной территории. Если военнопленный находился на ней в указываемый период, он автоматически становился военным преступником.



Наряду с этим, следственные органы использовали знаменитую в СССР 58-ю статью УК РСФСР, где при атрибуции состава преступлений одним из центральных выступало понятие «контрреволюционный». К этой категории относили даже подслушивание радиопередач, передаваемых командованием Советской Армии, которые, например, немецкий ефрейтор И. Гадач по долгу службы переводил на немецкий язык для оперативного использования германскими частями. По информации Суржиковой, он получил за шпионаж 25 лет ИТЛ, и его судьбу повторили несколько военнопленных.

Такие же сроки граждане Польши и Германии получали за «пособничество международной буржуазии и немецким захватчикам», «диверсионную деятельность в советской зоне оккупации», «распространение провокационных листовок, «сокрытие» от СССР в Германии металлообрабатывающих станков и другого оборудования завода.

Судебные процессы

Примечательным можно назвать и дело личного пилота А. Гитлера генерала Г. Баура, который обвинялся в том, что, управляя самолетом во время визитов Гитлера к Муссолини, принимал тем самым участие в разработке военных планов. Во время суда Баур посоветовал председательствующему советскому генералу «арестовать и машиниста локомотива», который тащил тот вагон, в котором Гитлер и Муссолини вели переговоры в районе Бреннерского перевала. После затянувшейся паузы, закончившейся 15-минутным перерывом в судебном заседании, для Баура было придумано новое обвинение: «Поскольку вы, совместно с Гитлером, несколько раз посещали советские города и, таким образом, способствовали совершению преступлений против мирных советских граждан и советских военнопленных, вы признаны судом виновным и приговариваетесь к двадцати пяти годам заключения…».

Впрочем, другим осужденным повезло больше. Историки указывают на то, что инициативным документом при возбуждении дел на потенциальных преступников войны, как правило, служило постановление на арест, в то время как материалы предварительного следствия практически отсутствовали. Неудивительно поэтому, что предметная конкретность предъявляемых обвинений становилась иллюзорной сразу, как только фигуранты дел отказывались от своих показаний. Советская Фемида тем самым лишалась едва ли не всяких законных оснований для продолжения судопроизводства, и упомянутое дело Фрица В. – исключение. За отсутствием признательных показаний обвиняемого дело обычно закрывалось с формулировкой «за недостаточностью улик».

«К примеру, на судебном заседании 14 декабря 1948 г. обвиняемый в участии в грабежах, арестах, угоне на рабский труд в Германию и насильственном привлечении к труду мирных советских граждан обер-ефрейтор Г. Беккер не только отказался от своих показаний, но и потребовал вызова свидетелей из числа своих сослуживцев. Дело прекратили. 21 декабря 1949 года от показаний в зале суда отказался рядовой 5 егерской дивизии Г. Айгнер, на следующий день дело было закрыто. Примеру Айгнера последовал ефрейтор 560 строительного батальона М. Бем, обвинявшийся в изъятии продуктов у мирного советского населения. Так как изобличающих фактов преступной деятельности установлено не было, обвинение с него сняли», – пишет Суржикова.

Так или иначе, подытоживает она, одинаково порочные следствие и суд превращали в беззаконие, почти исключая возможность выявления действительных преступников. В силу этих издержек советское правосудие, вероятно, так и не выявив всех виновных, отправило за решетку и непричастных ни к каким преступным деяниям. «Сталинское правосудие обмануло само себя, спровоцировав ожесточенные историко-политические дебаты вокруг проблемы «правосудия победителей», которые продолжаются и сейчас», – заключает ученый.

Попытки побегов в лагерях

Однако, конечно, многие пленные были отъявленными головорезами и даже после войны «отличились» попытками диверсий. Так, пишет Мотревич, в 1952 году военнопленный Пицона с группой единомышленников заготовили несколько килограммов сухарей, купили часы, достали карту Советского Союза. Пользуясь плохой погодой, бежать они собирались либо из лагеря №476, отодрав доску в заборе, либо с места работы, где устроили под одним из ограждений подкоп. Пицона сделал даже рогатку, собираясь разбить из нее лампочку, чтобы выбранное для побега место стало непросматриваемым. Но в итоге все были арестованы и отправлены в карцер. В начале 1953 года была предотвращена попытка осужденных военнопленных бежать из лагерного отделения в Дегтярске. Заговорщики, которых возглавлял командир германской авиадивизии Х. Герман, планировали уйти в Казахстан, а оттуда, с помощью немцев-спецпереселенцев, перебраться за границу. Но тоже не вышло.

Кроме того, в начале марта 1947-го в лагере №313 была разоблачена группа немецких военнопленных, готовившая диверсионный акт на шахте Дегтярского медного рудника. Экс- офицер Пфунд с двумя соотечественниками планировал взорвать клеть подъемной машины, а также проходную шахты. Бывшие офицеры СС думали взорвать также местный Дворец культуры в день его открытия, но их попытка была пресечена.