В копилку краеведа Опции

[ArtOleg]

Дома купцов Агафуровых



До революции 1917 года в Екатеринбурге жили известные купцы по фамилии Агафуровы. Начало этой купеческой династии положил в 1870-е годы Хисаметдин Агафуров. Первое время он торговал ходовым товаром – фруктами, табаком. За это получил свидетельство купца второй гильдии.
Сыновья Хисаметдина Агафурова – Камалетдин и Зайнетдин – расширили бизнес и создали ставший широко известным «Торговый дом «Братья Агафуровы». Торговля шла успешно. Агафуровы продавали в своих магазинах золотые и серебряные изделия, часы, парфюмерию, принадлежности для охоты, обувь, канцелярские товары и т.д.
К 1903 году Торговый дом имел отделения в Перми, Тюмени, Ирбитской ярмарке, а позже магазины открылись в Москве и даже в Варшаве. Непосредственно перед революцией 1917 года деятельность Торгового дома простиралась на огромную территорию.

Торговый дом "Братья Агафуровы". Здание магазина на ул. Успенской (Вайнера)

Но нас больше интересует Екатеринбург, где и жили успешные купцы. Здесь располагался главный магазин торговой империи Агафуровых, пользовавшийся большой популярностью. Он находился на улице Успенской (ныне - Вайнера). Агафуровы заботились о репутации фирмы, поэтому торговали только высококачественными товарами, а персонал отличался вежливостью. При покупке дорогих вещей горожане могли воспользоваться кредитом или рассрочкой.



Один из братьев – Зайнетдин Агафуров – занимался общественной деятельностью. Он не раз избирался гласным екатеринбургской городской думы, был председателем мусульманского благотворительного общества. Принимал участие в подготовке Всероссийского съезда мусульман. При поддержке Агафуровых в Екатеринбурге были созданы велодром и павильон для конькобежцев на берегу пруда.
Но вот страна погрузилась в революционную смуту. Агафуровы были вынуждены покинуть Россию и эмигрировали в Японию. До наших дней в «стране восходящего солнца» живут потомки известных уральских купцов.

В Екатеринбурге сохранились дома, в которых жили Агафуровы. Первый дом, расположенный ныне по адресу Сакко и Ванцетти, 24 (до революции – Усольцевская улица), построил еще основатель купеческой династии - Хисаметдин Агафуров. В наши дни в этом памятнике истории и архитектуры располагается представительство республики Татарстан в Свердловской области.

Дома купцов Агафуровых на ул. Сакко и Ванцетти, 24
Второй дом Агафуровы построили поблизости (Сакко и Ванцетти, 28). Под домом – огромные подземные сооружения, использовавшиеся купцами под склад и погреб. Сейчас в этой доме – музей быта старого Екатеринбурга.

Дома купцов Агафуровых на ул. Сакко и Ванцетти, 28
В то время знатные люди Екатеринбурга строили свои особняки из долговечного камня, однако Агафуровы почему-то предпочли камню дерево.



Первый дом был построен по проекту архитектора Ю.И. Дютеля, а архитектора второго дома установить не удалось. В декоре зданий использованы восточные мотивы и мусульманская символика.
В 1934 году под каменной опорой ворот нашли клад – увесистый золотой слиток. Согласно легенде, этот клад далеко не единственный.
Оба дома, в которых жили купцы Агафуровы, прекрасно выглядят и в наше время. Красивые, украшенные деревянной резьбой, эти дома притягивают взгляд любого, кто оказывается в этой части города.

Это интересно
Большинство екатеринбуржцев слышали такое устоявшееся выражение, как «агафуровские дачи». Этим топонимом и сейчас именуют психбольницу на Сибирском тракте. Однако у Агафуровых с психическим здоровьем было все в полном порядке. Откуда же пошло это название? Дело в том, что до прихода советской власти в сосновом бору на Сибирском тракте располагалась дача купцов Агафуровых. И когда в 1914 году на 8-м километре Сибирского тракта открыли психиатрическую лечебницу, то давали привязку «рядом с дачей Агафуровых». Вскоре слово «рядом» стерлось и психбольницу стали называть «агафуровскими дачами».

ссылка

[ArtOleg]

Екатеринбургский заречный тын — тюрьма старообрядцев

Корепанов Н. С.
В 1737 г. в Екатеринбурге появился тюремный острог для пожизненного заключения уральских и сибирских старообрядческих монахов и монахинь из лесных скитов. В историю он вошел как Екатеринбургский заречный тын.

Тын был устроен по присланному из Самары распоряжению В.Н.Татищева согласно указам Сената от 28 мая и 11 октября 1737 г. в разгар антираскольничьей кампании в Сибири. Располагался он на мысе Екатеринбургского пруда напротив заводской плотины (обиходное название также: «тын на острове»).

Тын представлял собой обитый железными полосами бревенчатый частокол на каменном фундаменте 30 X 20 саженей, перегороженный глухой стеной на мужскую и женскую половины. В обеих половинах имелось по 5 изб-казарм (первоначально 4) с общими сенями в линию вдоль средней стены, створные ворота с калитками и солдатскими караульнями, по 2 будки для часовых, кладбища. В избах-казармах умещались спальные лавки или полки, кирпичные печи с трубами, прорублено было по 2 окна—в мужской половине с железными решетками. В мужской половине имелся также малый бревенчатый острог с чуланом и погребом, использовавшийся и для хозяйственных нужд, и как изолятор с карцером.

По нашим данным, за время существования Заречного тына в нем содержались около 50 раскольников и более 100 раскольниц. Заключенные, в основном пожилого возраста, присылались партиями по 10-20 и более человек от Тобольской духовной консистории и содержались на заработанные заключенными средства (мужчины занимались изготовлением деревянных бочек, ведер и т.п., витьем канатов и веревок, женщины — прядением пряжи, тканьем льняного холста, шитьем мешков и т.п.), на сумму из заводского бюджета на вечноосужденных, частично на подаяния старообрядцев Екатеринбурга и деревни Шарташ. Среди заключенных наиболее известны были старцы-проповедники Иван Ильинский и Гаврило Мороков. Периодически екатеринбургские протоиереи проводили в Тыну «увещевания» узников совести, однако безуспешно.

Нам известно о семи побегах «старцев» из Тына и об освобождении более чем двадцати заключенных, в основном женщин, сумевших доказать отсутствие связи со старообрядческим монашеством («не старицы, а белицы»). Похоронено в Тыну около тридцати человек.

С 1753 г. содержавшихся в Тыну старообрядцев-мужчин по нехватке караульных периодически переводили в Екатеринбургскую тюрьму. В 1755-1761 гг. в мужской половине Тына в зимний сезон содержались колодники-смертники с Горнощитских, или «Чернорецких» мраморных копей (ежегодно 100-150 чел. и более). 9 июня 1757 г. состоялось решение Канцелярии Главного правления заводов во с главе Н.Г.Клеопиным об отказе впредь принимать ссыльных старообрядцев из Тобольска. В 1761 г. Тын отошел из непосредственного ведения Главного Правления к его военной структуре — Екатеринбургским ротным делам и частично использовался как следственный изолятор Екатеринбургской полиции.

6 февраля 1765 г. Главное Правление вынесло определение за подписью Первого члена А.А. Ирмана об освобождении всех остававшихся в Тыну раскольников и раскольниц. Определение выносилось на основании именного указа Екатерины II от 22 сентября 1762 г. об освобождении всех заключенных по духовным делам старообрядцев.

С этого времени пустовавший Заречный тын использовался под швальни Екатеринбургских рот. Также предполагалось использовать его под Екатеринбургское соляное комиссарство (ведения Тобольской губернской канцелярии). Зимой 1770/71 г. тын был снесен.

Ниже приводится единственное полное описание Заречного тына, составленное в октябре 1768 г. по распоряжению Ирмана. Описание проводилось по представлению управителя Екатеринбургского завода И.М.Колокольникова для организации распродажи с публичного торга хранившихся в Тыну железных припасов. Командовал описанием плотинный мастер из саксонских контрактеров Иоганн Георг Мартин.


ПРИЛОЖЕНИЕ

ОПИСАНИЕ СТРОЕНИЙ

ЕКАТЕРИНБУРГСКОГО ЗАРЕЧНОГО ТЫНА, 1768 г.

(Л. 100) Копия со описания Зарешному тыну, что во оном какого строения и при том железных и деревянных вещей состоит, а именно:

У тына караульная изба с забранными в столбах горбинником1 сен[ь]нми; во оную избу двери на крюках и петлях железных — одне; в ней печь кирпишная ветхая — одна; окон без окончин2 — два.

Вокруг казарм тын на каменном фундаменте; для входу во оный тын двои ворота створные с маленькими на железных крюках и петлях воротцами; и при них для запору по засову с пробоями;3 и у маленьких обоих воротец по задвижке и по две скобки; из оных у одних ворот по сторонам для запору по скобе железной; и у обоих ворот по большому и по маленькому замку и изнутри по петле с пробоями; и вокруг оного тыну на споике игол4 сшито полосовым железом — восемьюдесятью] четыреми полосами.

Внутри тыну, где содержались раскольницы:

Оставшая[ся] от прежде сгоревшей караульной избы печь кипишная, заслонка чугунная, задвижка чугунная ж; дверное полотно с крюками, петлями и двумя скобами железными; ставней с крюками и петлями же­лезными — три; кочерга пешная железная — одна; котел чугунный ветхий — один; топоров ветхих — два.

В казармах рубленых в одну связь5:

В 1-й — в сени дверь на крюках и петлях железных, и в ней две скобы; из оных сеней в казарму дверь на крюках и петлях железных, и в ней две ж скобы; печь кирпишная, при ней заслонка чугунная, задвижка чу­гунная ж, кочерга железная; три широкие лавки; окон со ставнями на крюках и петлях, и при них по запору с засовами железными — два.

(Л. 100об.) В 2-й — дверь на крюках и петлях железных, и в ней две скобы и накладка с пробоем; печь кир­пишная, при ней заслонка чугунная, задвижка чугунная ж, кочерга железная; вокруг лавки; окон со ставнями на крюках и петлях железных — два, и у оных по запору с засовами железными.

В 3-й казарме в сени дверь на крюках и петлях железных, и в ней две скобы; в казарму дверь на крюках и петлях железных оке, и в них две скобы и накладка с пробоем; печь кирпишная — одна, при ней заслонка и задвижка чугунные, кочерга железная; вокруг лавки широкие; по стенам из досок полки.6

В 4-й — дверь на крюках и петлях железных, и в ней две скобы, и накладка с пробоем; печь кирпишная, при ней заслонка и задвижка чугунные;оконсоставнями на крюках и петлях железных два, и при нихпо запору с засовами.

В 5-й — дверь на крюках и петлях железных, и в них две скобы и накладка с пробоем; во оной печь кир­пишная, при ней заслонка и задвижка чугунные; окон со ставнями на крюках и петлях железных — два; сени обще с четвертою казармою; из них двери на крюках и петлях железных, и в них две скобы.

В другой половине, где содержались мужской пол:

В 1-й — печь кирпишная, при ней заслонка и задвижка чугунные; два окна, у одного четыре полосы же­лезные, два ставня на крюках и петлях железных; две лавки; дверь на крюках и петлях железных, и в ней две (Л. 101) скобы; в сенях чулан, и в него дверь на пяте7 с двумя железными накладками; сенные двери на крю­ках и петлях железных, и цепочка с петлей; у окон и ставней по обе стороны в косяках для запору по скобе.

В 2-й — печь кирпишная, при ней задвижка и заслонка чугунные; двери на крюках и петлях железных; в косяке скоба железная — одна; у окон два ставня на крюках и петлях железных.

В 3-й — печь кирпишная, при ней заслонка и задвижка чугунные; окон два, и в них железные по четыре полосы, и снаружи в косяках три скобки; двери на крюках и петлях железных, и в них две скобы, да две ж скобы у двери в косяках; сени с второю казармою одне, в них двери на крюках и петлях железных, для запи­рания скоба и цепь с петлей, и с обеих сторон по скобе.

В 4-й — печь кирпишная, при ней заслонка и задвижка чугунные; из досок полок; два окна, при них решетки железные — по четыре полосы, два ставня на крюках и петлях железных; дверь на крюках же и петлях железных, и две скобы; в косяках для запоров две скобы.

В 5-й — печь кирпишная, при ней заслонка и задвижка чугунные, два окна со ставнями на крюках и петлях железных, и в них две решетки железные — по четыре полосы; дверь на крюках же и петлях железных с двумя скобами; в косяках для запору две большие скобы; у окон у каждого для запору ж в косяках по скобе; между четвертою и пятою [казармой — Авт.] сени одни, из сеней двери на крюках и петлях железных; две скобы и надкладная цепочка с пробоем.

(Л. 101об.) Внутри мужского тыну сквозь загороженный между боком тыном8 и казармами тын же с небольшими воротцами; у оных двери на железных же крюках и петлях, и при них для запору задвижка же­лезная с пробоем.

Внутри мужского тыну чулан новый, забранный из комелънику9; в нем погреб с западней, двенадцать полос железных, выдранных из окон мужских казарм, связь железная от печи из караульной избы.

В обоих тынах для входу на верх казарм по большому с ставнями окну и для ходу наверх лес[т]ш-цы.

Буток для стояния часовых — одна целая, а другая разобранная.

Из казарм окончин слюдяных целых — шесть, горелых и ветхих — пять.

У подлинной описи руки приложены тако: одно имя по-немецки10; за мастера Андрея Хлызова велением его унтер-шихтмейстер Афонасей Хлызов; меховой мастер Данило Федоров.

Шихтмейстер Иван Колокольников.

С подлинной читал канцелярист Петр Охрямкин.12

Примечания

1. Горбинник — пиленые доски с выпуклой стороной, горбыль.

2. Окончина (также оконница) — I) оконная рама; 2) здесь: слюда в раме.

3. Пробой — железная, вбитая в косяк двери проушина для запора на железную полосу (здесь: «накладку») с замком.

4. «Спойка игол» (спайка игл) —т.е. прибито (железными) шипами.

5. Т.е. под одной общей крышей.

6. Окна не указаны.

7. Т.е. на деревянном шипе в гнезде внизу у дверного косяка.

8. Так в тексте. Вероятно, «между боком тына».

9. Т.е. покрытый комлями бревен.

10. Иоганн Мартин.

11. Закрепа по листам.

12. ГАСО. Ф.24. Оп. 1. Д. 1898. Л.100-101об.

Екатеринбург: от завода-крепости к евразийской столице. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Екатеринбург, 2002. – С. 169-171

Источник